Клим'с клан
Шрифт:
Дома всё оказалось плохо - когда Клим вернулся, отец уже сидел в кресле и пил свой коньяк. На расспросы он не отвечал, а только махал на сына рукой. Клим заперся в своей комнате и принялся штудировать рукопись - пока было время до разговора с Лин. Он пытался найти, где речь идёт про трансформацию внешних предметов. Перелистав рукопись два раза, Клим начал отчаиваться, пока не вспомнил, как растворилась мокрая одежда во время превращения в дядю Женю. То есть они с Варварой смогли своим воображением повлиять на эту самую одежду. Клим нашёл нужное место в рукописи, но там не оказалось ничего нового, никаких подробностей. Тогда он стал двигаться по строчкам в обратном порядке, ища что-нибудь про воду. И нашёл: "Велеть вещам
Медальон замигал зелёным, хотя на часах было без пяти минут. Войдя на сайт, Клим увидел окно с непонятной надписью - поскольку ничего другого не нашлось, нажал на него курсором. И тут же увидел Лин - в плохом разрешении, в какой-то полутьме, с большими наушниками на голове, но, определенно, это была Лин. Она улыбалась ему и махала рукой:
– Привет, Клим.
– Привет! Рад тебя видеть.
– Как же давно этот лагерь был у нас с тобой... Мне сказали: тебе нужно помочь.
– И мне сказали тоже. Просто я никого ещё из своего клана не нашёл, а ты, говорят, преуспела...
– Ну, нашла двоих. Отец таким особенным оказался - жаль, что не мама, с ней было бы проще. А отец пять лет как от нас ушёл, ещё одну семью завёл, так что, когда мои братья и сёстры подрастут, да ещё новые отцовские - нас тут целая армия получится!
– Лин рассмеялась, а Клим испытал что-то вроде ностальгии - по тем временам, когда с этой вьетнамской девочкой они усиленно тренировались, а она вот так же смеялась по любому поводу.
– Так поделись опытом, как ты отца вычислила?
– Клим понимал, что его слушают ещё и невидимые кураторы, поэтому он должен проявлять должную по его легенде любознательность.
– Да просто маму спросила, не было ли у нас в семье кого-либо со странностями. Она сразу на отца указала - тот даже в тюрьме сидел, когда чужие товары на рынке забрал. Мама рассказала, что ему это удалось, потому что его спутали с настоящим хозяином. Я тогда сразу поняла, кто у нас в семье особенный...
На этих словах Лин покрутила головой по сторонам и понизила голос почти до шёпота, сжав торчащий из наушников микрофон в ладошках. Веллингтон предупреждал, что она выходит на связь из какого-то клуба - пока Клим с ней разговаривал, на заднем плане шастали разные люди.
– Что за косоглазая цыпочка?!
– внезапно громыхнуло над головой - там возвышался довольно пьяный отец. Клим выключил свой микрофон и ответил:
– Во Франции в лагере познакомились - теперь, как видишь, практикуем французский. Если не сложно, дай нам поговорить... наедине.
Отец помахал рукой Лин и оскалился - та помахала в ответ. Хорошо, что она не знает русского. Отец нехотя вышел за дверь, а Клим снова включил микрофон:
–
– Да всё в порядке!
– Он засудить меня грозится!
– отец снова появился в двери.
– Давай превратим меня во льва, я ему башку оторву, и пусть меня судят - но только, как льва!
Клим пытался отключить микрофон, но не был уверен, что успел сделать это вовремя. Тогда он прижал руки к груди, изображая извинения, и помахал Лин рукой. Потом выключил связь. Отец тем временем полностью ввалился в детскую и с размаху уселся на кровать. Он совершенно пьяным движением потёр лоб, потом принялся икать и говорить одновременно:
– Оказывается, хитрый дядя Женя... Ик! ...узнал, что контракт будет липовым... Ик! ...но ничего мне не сказал, а просто смылся, дабы не объяснять причин. Источник у него, видите ли, конфиденциальный!
– Ну, а ты что ответил?
– спросил Клим.
– Я? А что мне отвечать? Приезжал же Евгений Борисович собственной персоной, даже контракт сам подписал - графологи подтвердили, что там - его подпись. Так что пусть теперь доказывает, кто это вместо него выезжал за рубежи нашей родины по его паспорту!
– Пап, что ты наделал?!
– А что?
– отец изобразил пьяное удивление.
– Если такие детали всплывут в прессе, нам с тобой - конец. Мне буквально вчера наглядно показали, что куда меньшие инциденты становятся известными в Лондоне уже через пару дней. Ты не мог замять это дело?
– Сын, чего паникуешь? Я тут в лучшем случае потеряю всё, а в худшем - ещё и должен останусь, а ты опять про какой-то Лондон толкуешь. Они там, в этом Лондоне, плевать на нас хотели!
Отец поднял вверх палец и так замер. Климу стало жалко его, себя, весь мир, который, кажется, сошёл с ума. Отец тем временем повалился на кровать - всё с так же вытянутым пальцем, - и захрапел. Клим не мог двинуться с места - он просто не знал, что ему делать дальше. Прежний мир с его бестолково-праздничным началом учебного года и надёжными, как стена, родителями стремительно разрушался. Новый, такой опасный мир пока ещё оставался на экране компьютера и в почти забытой далёкой Франции. Клим застрял между этими мирами, в сумрачной непонятной зоне. А тем временем медальон снова замигал. Клим покосился на храпящего отца, после чего перебрался с ноутбуком в гостиную. Когда на экране появился юноша-куратор, Клим заговорил первым:
– Я не смог договорить с Лин, потому что отец помешал...
– Да я про другое хотела поговорить, - Робин напомнила, что к ней надо обращаться, как к женщине.
– Сегодня в одной социальной сети выложили фотографию. Там изображена девушка - точная копия известной бразильской фотомодели. Автор утверждает, что это - не монтаж. Да! Автор - из Москвы. Я сейчас пришлю тебе несколько файлов - не узнаёшь там никого?
Клим дрожащими руками открыл файл и увидел на фото Ольгу - она на голову возвышалась над другими людьми, а на заднем плане виднелся один из фонтанов ВДНХ. Подпись гласила: "Приколитесь: двухметровая Адриана Моралес в Москве". На другой фотографии имелся крупный план той же Ольги, а рядом - видимо, та самая Адриана в оригинале. Обе - на одно лицо. Красным кружком на их шеях были обведены три родимых пятнышка - опять же идентичной формы. Ну, и почему его бестолковые родственницы не могли выбрать фотографию кого-нибудь менее известного?! Клим молчал и одновременно понимал, что своим молчанием всё больше и больше выдаёт себя. Наконец, Робин произнесла: