Клим Драконоборец и Зона Смерти
Шрифт:
Крепость стояла на мысу при слиянии двух широких рек, Маганги и Тангутки. Ее стены, сложенные из огромных серых глыб, возносились высоко, шпили башен задевали облака, а у их подножий текли бурные воды, с запада – Маганги, с юга и востока – Тангутской реки. Верх стен был прикрыт парапетом с треугольными зубцами, и за ним несли стражу смуглые воины в тюрбанах. У врат, открывавшихся к Маганге, находилась пристань, и там покачивались на волнах лодки, баркасы и большие баржи. Врата и пристань тоже охраняли воины с арбалетами и кривыми саблями на перевязях.
Лодка подошла ближе к берегу, и он увидел, что на равнине за крепостными стенами находится огромный лагерь, окруженный по всем правилам военного искусства валом, рвом и частоколом. Вероятно, в этот час шли учения; в тучах пыли перемещались солдаты, всадники в броне и пехотинцы с большими щитами, отряды стрелков, легкая кавалерия и крупные животные, похожие на слонов. Тысяч пятнадцать – двадцать, определил Клим, не меньше двух дивизий полного состава. Похоже, тут готовились к обороне или к решительному наступлению.
– Правь к пристани, что у ворот, – велел он Црыму, сидевшему у руля, и навалился на весла. Легкий челн скользнул по водам; лагерь скрылся за каменной громадой крепости, ее стены нависли над путниками, и где-то на башне прозвучал протяжный стон сигнального рожка. Через пару минут суденышко коснулось пирса, Клим отложил весла и бросил веревку подбежавшим воинам. Рты у них были раскрыты в изумлении, – похоже, здесь не видели ни гномов, ни хайборийцев, ни летающих джиннов.
Старший караула что-то произнес; язык был гортанный, резкий и совершенно непонятный Климу. Он собрался ответить, пусть на хайборийском, но кот его опередил, перепрыгнул на пристань и рявкнул на стражников. Сказанное им осталось для Клима тайной, однако смуглые воины побледнели, дружно рухнули на колени и стукнулись лбами о доски причала. Затем старший вскочил и бросился к воротам с громким воплем: «Хатуль мадан! Хатуль мадан!» Очевидно, кот считался в Иундее важной персоной.
– Жди здесь, – бросил кот Климу, прохаживаясь туда-сюда по пристани. – Ммне сходи с места, твое величество. Сейчас явится почетный карраул.
– С оркестром?
– Непрременно. Перрвый парраграф инстррукции о встррече гостей в корролевском статусе. За неисполнение бьют по пяткам. Двадцать ударров.
– Сурово тут у вас, – молвил Клим. Потом на всякий случай отряхнул куртку и приосанился.
– Дисциплина – залог прроцветания государрства, – откликнулся баюн. – Вот, к прримеру, в Хай Боррии дают ли взятки?
– Дают и берут, – подтвердил Клим. – Как же без взяток?
– А в дерржаве прресвитерра коррупции нет. Искорренили, ибо взяткодателю был положен кол, которрый из милосеррдия смазывали маслом. А беррущему взятку тоже кол, но шерроховатый, чтобы дольше мучился. Посему…
Но слова кота заглушила бравурная мелодия, которую наигрывали на горнах, барабанах и цимбалах. Длинная процессия вышла из крепостных ворот: музыканты и воины с саблями наголо, слуги и служанки
Приблизившись к Климу на пять шагов, военачальник сбросил шлем со знаком своего сана, упал на колени и, по местной традиции, приложился лбом к причалу. Затем приподнял голову и что-то спросил у кота. Тот ответил долгими руладами с протяжным завыванием. Должно быть, это сильно удивило знатного воина; он уставился на Клима с раскрытым ртом, глядел целую минуту и наконец выдавил на сносном хайборийском:
– О цезарь, разрешишь ли мне подняться?
– Разрешу. Встань и скажи мне свое имя и звание.
– Шалом Упанишад, наместник великого пресвитера, держатель крепости Хванчкала и старший в ее гарнизоне. А ты, о мой пресветлый господин, цезарь далекой страны Хай Бории, куда пресвитером отправлено посольство. Значит, Ашрам Абара добрался в твои пределы! Ты здесь, и это огромная честь для меня!
– Я тоже счастлив, – сказал Клим. – Я, наместник, устал от ведьм, кикимор, медведей и псоглавцев. Наконец-то мне встретился воин в генеральском чине, и это радует. Но вели своим музыкантам замолчать, чтобы я лучше расслышал твои речи.
Шалом Упанишад махнул рукой, и оглушительная музыка смолкла.
– Чего ты желаешь, о цезарь, и чего желают твои спутники? Умыться и отдохнуть с дороги? – Он щелкнул пальцами, и три черноглазые девицы поднесли Климу тазик, полотенце и кувшин. – Хочешь освежиться вином и фруктами? Или окажешь честь моему дому, сев за стол и вкусив от яств и питья?
– Соглашайся, государь, – шепнул в затылок Климу скоморох. – Чую, этот Шалпанишад парень хлебосольный, да и служаночки у него приятные. Ишь как глазками стреляют… Соглашайся!
Клим неторопливо сполоснул руки, омыл лицо и произнес:
– Ты хорошо говоришь на хайборийском, почтенный Шалом. Случайно ли это?
– Мой учитель – Ашрам Абара, носитель семисвечника, – ответил воин. – И власть над Хванчкалой дали мне еще и потому, что я знаю этот язык и могу говорить с тобой, о цезарь, без посредников. Ибо по пути в Тангутскую провинцию миновать эту крепость никак нельзя.
– Мудрое решение. Что ж, я окажу тебе честь, сяду за стол в твоем доме, а после мы поговорим. Надеюсь, ты расскажешь много полезного о злой звезде и чудовищах, коих она породила.
Шалом молча поклонился, надел свой шлем с пантерой и снова щелкнул пальцами. Тут же подогнали паланкин с четверкой длинноухих животных песочной масти, похожих на лошадей неведомой Климу породы. Но сесть в носилки он отказался и вступил в крепость Хванчкала на своих ногах, в сопровождении шута и иундейского генерала. Джинн Бахлул ибн Хурдак восседал на его плече, а кота-баюна везли в паланкине на подушках из козьего пуха. Вероятно, хатуль мадан был доволен, что странствие по водам завершилось. Он сладко потягивался и напевал: