Клим Ворошилов — 2/2 или три танкиста и собака
Шрифт:
25 июня. 1941 год. Украина. Лесные дороги.
Когда танк вдруг внезапно взревел, Андрей от неожиданности чуть не выронил ружье, а Семен нервно дернулся. Но так же быстро рев замолк и через несколько мгновений из люка водителя вылез Сергей, слегка измазанный и недовольный.
— Ты что, сдурел? А вдруг немцы неподалеку?! — зло крикнул ему Сема.
— Не гоношись, Сема, ты ж только что уверял, что у немцев лучше. Да и наш Ленг если что оповестит — ответил Сергей, вытягивая из люка громоздкий, очень знакомого вида пулемет с диском сверху, а затем отдельно сошки и небольшую лопатку — Увы, танк сломан, да и топлива со снарядами нет. Вот пулеметом разжился, патронов к нему диск, похоже неполный. Была еще граната, но я её внутри на растяжку поставил. Если немцы сунутся, не повезет кому-нибудь.
— Смысла нет, Сергей. Без топлива, боеприпасов… Нет, пешком пойдем — заметил Андрей.
— Ладно, пойдем. Тем более что деревни видимо обходить придется, немцы наверняка в них будут — сказал Сергей, привинчивая к пулемету сошки и забрасывая его на плечо. Рюкзак так и остался у пришибленного увиденным и пережитым Семы, а карабин забрал Андрей. Все молча пошли вперед по плавно сворачивающей куда-то в сторону севера лесной дороге, игнорируя ведущий к югу отворот.
— Вот Сема, так вот читаешь, читаешь, а потом бах… и попал во вроде придуманные кем-то обстоятельства. И все, ничего не исправишь, надо приспосабливаться. Для нас сейчас главное — выжить — Андрей, шедший рядом с Семеном заговорил, пытаясь отвлечь того от мрачных мыслей. Бежавшую впереди собаку было не видно и не слышно, но временами она возвращалась и, словно отметившись у хозяина, опять скрывалась в густом подлеске, окружающем дорогу. Шедший позади Сергей иногда приостанавливался, словно прислушиваясь к окружающему обычному лесному шуму, а затем опять нагонял Семена с Андреем.
Так прошло примерно часа два, уставшие от долгой прогулки и навалившихся событий, путники уже подумывали об отдыхе, выглядывая удобную полянку. Вдруг, за очередным поворотом, словно мало было на сегодня впечатлений, перед тройкой открылось очередное побоище. Уткнувшись капотом в дерево на опушке, стояла старинная, вернее вполне современная на этот период 'полуторка', с разбитой вдребезги кабиной и расстрелянными как решето бортами кузова. С одного борта свешивалось тело в черном танкистском комбинезоне, еще два черными холмиками лежали рядом с машиной. Один, явно успевший немного пострелять, лежал ничком в кустах неподалеку, вокруг него поблескивали латунные гильзы. Осмотрев все, друзья нашли в кузове пару вещмешков и одну чудом уцелевшую стеклянную флягу в чехле. Увы, еды в мешках было кот наплакал — пара буханок хлеба.
Еще к одному из погибших танкистов чуть позднее путешественников вывел Ленг. Офицер в повседневной форме успел отбежать в чащу, но видимо немецкие пули его все равно настигли, и теперь он лежал, свалившись в овражек и прикрывая телом какой-то сверток. Кажется немцы, перебившие танкистов, поленились лазить по кустам. Но сверток заинтересовал Андрея и, спустившись, он забрал его из-под тела, судя по кубарям в петлицах, лейтенанта, поколебавшись, вынул и наган из кобуры, а затем, подкопав немного склон кинутой ему Сергеем лопаткой, завалил тело землей.
Поднявшись, Андрей развернул тщательно запакованный в брезент и мягкую ткань сверток.
25 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов.
Да, всего можно было ожидать, но не такой же банальщины! Знамя. Впрочем, не зря же в книгах про войну выходящие из окружения постоянно несут с собой знамя части. Если прикинуть, сколько же наших частей попадало во всякие котлы, то понятно становится что найти знамя в сорок первом, пожалуй, вероятнее, чем выиграть в рулетку, ставя на 'зеро'. Черт побери, теперь нам вообще обратной дороги нет. Если я прав, об этом знамени я читал в воспоминаниях… И его вынесли из окружения! То есть, получается, мы уже вляпались в то, что есть в истории. 'Временная петля', ептыть. Нет, правильно Андрей говорит. Придется теперь обязательно к нашим выходить. Смотри-ка и на Сему подействовало. Ожил немного, хотя знамя то не украинское. Да, все же есть какая-то у боевого знамени аура, что — ли… Ладно, попробуем похоронить товарищей, да пройдем до ночи еще немного. Черт, а жрать вдруг захотелось несмотря ни на что, аж в животе заурчало. Ладно, потерпим.
Ну, прощайте товарищи! Вечная вам память и такая же слава. Безымянная. Даже и смертных медальонов нет. А у лейтенанта и посмотреть забыли. Вот идиоты. Не откапывать же теперь. Ладно, в блокнотике я примерно пометил, где и как.
Пообедали называется. Что блин за день! Только по банке раскрыли и в себя закидывать начали, как откуда-то донеслись отдаленная стрельба и собачий лай. Алабай аж вскочил, еле его Андрей успокоил. Хорошо, для отдыха поглубже в чащу не залезли. Теперь срочно назад рванули, пока собаки до нас не добрались Да по дороге, чтоб быстрее бежать. Ну вот, Андрей притормаживает. Черт, а Ленга то куда отпустил!
— Ты что, с немцами сразиться решил? Ну нечем же!
А черт, надо позицию выбирать, лай приближается. Так, очередное явление Христа. Вернее апостолов. А еще точнее наших. Ясно, скорее всего, пленные бежали, вот за ними собак и спустили. Смотри, как пленные то от Ленга шарахнулись. Видно никогда про алабаев не слыхали, хе.
О, здорово! Вместо лая какой-то визг. Понятно, Андрей объяснил, а я и не знал, что эта порода немецких овчарок за волков числит и люто ненавидит. Значит Ленг развлекается! Молодец, глядишь и немцы со следа собьются. А они наверняка сзади идут. А отчего ж не едут? Или те мотоциклисты из другой дивизии были. Не, вон и мотоциклисты. 'Сладкая парочка'. Так, прицел 600. Пониже, пониже… работаем! О господи, ну и лязг! Кажется, даже выстрелы заглушил. Жаль, патронов всего на три коротких очереди хватило. Нет, правильно говорил мой первый ротный, капитан Копылов, мастерство, его ж не пропьешь. Могу иногда! Удачно я его срезал. Вот второй правда смылся, но пулеметчику его видать тоже досталось… заткнулся как миленький. Эх, патронов больше нет, бросать придется дэтэшку. Или оставить?
25 июня. 1941 год. Украина. Где-то в лесу. После схватки.
Троих попаданцев настигло ощущение 'дежа-вю'. К ним не торопясь подходил такой знакомый по фильмам, книгам и картинкам, такой типичный советский пленный образца сорок первого года, что хотелось толи сматериться, толи рассмеяться. Вообще, все дальше и дальше жизнь начинала напоминать театр абсурда, потому что наполнялась сплошь знакомыми штампами из сотен книг и фильмов. А может и не штампами? Может самой что ни на есть правдой этой самой тогдашней жизни?
Подошедший грязный, небритый, но сохранивший сапоги красноармеец недоуменно и с некоторым недоверием смотрел на тройку друзей. Ну да, переодеться-то было не во что, вот и стояли они в том, в чем выехали. Жаль, а может и к лучшему, что в охотничий камуфляж не переоделись. Вот только джинсы и футболка Семена, который принципиально не надевал ничего, похожего на советскую униформу, наверняка вызывали у встреченного аборигена недоумение.
Но разглядывал он друзей недолго, отдышался и представился первым, назвавшись лейтенантом Колодяжным Евгением Ивановичем. Друзья представились в ответ. Лейтенант начал расспрашивать, как они тут очутились. Рассказав про охоту, машину и атаку истребителя, Андрей его несколько успокоил, а тут как раз подоспели и двое других, красноармейцы Антон Змиев и Кузьма Нечипоренко, успевшие обшарить мотоцикл и обоих его наездников. В полном соответствии с тем же штампом жизни оба они были босые, небритые, в оборванном обмундировании. Кузьма щеголял грязной же повязкой на левой руке, а богатырского вида Антон глядел на мир одним глазом, правым. Второй заплыл огромным синяком и еще несколько роскошных синяков хаотично покрывали тело, а один пристроился на правой щеке. Говорил Антон, осторожно двигая челюстями. На вопрос Семы он коротко ответил: 'Не давался' и замолчал. Рядовые принесли карабин, подсумки, два ремня и пистолет в кобуре, полевую сумку и пару гранат-колотушек. Кузьма дополнительно прихватил пару сапог с короткими голенищами и сейчас присев на обочине, быстро обматывал ноги какими-то импровизированными портянками. На вопрос лейтенанта, почему не взял сапоги себе, Антон, молча глянув на свои голые ноги сорок последнего размера, опять коротко ответил: 'Не подошли'.