Клин Клином
Шрифт:
– Ой, как не хочется об этом думать, – вздохнула девушка.
– Вот и не думай. Давай представим, что у них все сложилось распрекрасно и они умерли в один день, на одной подушке, прожив вместе лет эдак сто.
– А камень? – спросила Надежда. – С ним как быть?
– Какой такой камень?
– Да тот, что прозвали «Девичьи слезы». Помнишь, о нем еще в тетрадке упоминалось? Ну, вроде та девушка приходила к обрыву, садилась на камень и плакала над своей печальной судьбой, а потом бросилась вниз и утонула…
– Мало
– Может, и так, только камень-то существует, – сказала Надежда и вскочила с места. – Пойдем покажу.
Как же не хотелось Владимиру покидать насиженное кресло подле очаровательной девушки, от которой исходил такой приятный переливчатый аромат, в котором угадывались и запахи луговых цветов, и свежесть утреннего ветерка, и… Словом, молодой человек так расчувствовался, так разнежился, что готов был, лишь бы не двигаться с места, горы свернуть. Или еще какую глупость несусветную совершить. Настолько настоящий миг показался ему прельстительнее самой таинственной и романтической легенды.
Но Надежда уже манила его за собой. Они вышли из дому и пошли по тропинке к обрыву. На самом его краю росла береза, отчаянно цепляясь корявыми корнями за песчаную осыпающуюся почву. Но стоять ей осталось так года два от силы, а потом вода и ветер сделают свое черное дело, и дерево рухнет вниз.
– Ну и где твой камень? – спросил Владимир, оглядываясь по сторонам.
В пределах видимости наблюдались только несколько берез, пара молодых сосенок и кусты орешника, с темно-зелеными зарослями ландышей возле корней.
– Там, – торжественно произнесла Надежда, подходя к обрыву и указывая куда-то вниз.
– Ты бы лучше отошла от края, – посоветовал Владимир и не без опаски взглянул туда, куда показывала девушка.
В воде, шагах в пяти от берега, действительно виднелся впечатляющего размера розовато-серый валун.
– Когда-то, как утверждают, он лежал наверху, но со временем скатился вниз, – пояснила Надежда. – Тетя Нила рассказывала, что раньше место это было достаточно глухое, безлюдное. Девушки любили приходить сюда, садиться на этот камень и выплакивать свои обиды и горести. Но наша девушка, наверное, была первой. Ты только представь: сумерки, завораживающая гладь реки, в которой отражаются первые звезды, тихий плеск волн и вокруг ни души. Только ты одна со своим горем…
– Впечатляет, – пробормотал Владимир. – Но все могло быть и не так.
– Нет, так, – возразила она. – Даже меня с подругой тянуло сюда, когда нам хотелось доверить друг другу самое сокровенное. Знаешь, всякие подростковые тайны и переживания, которые воспринимаются как ужасно серьезные. Да они такие, по сути, и есть с учетом возраста и приоритетов. И вот мы спускались по круче вниз, забирались на камень и говорили, говорили. Иногда плакали, так сладко, так самозабвенно…
– И взрослые
– Конечно нет. И от мысли, что мы делаем что-то запретное, еще слаще замирало сердце.
Надежда улыбнулась своим воспоминаниям, а Владимир подумал, как было бы хорошо вот сейчас спуститься на берег, усесться в обнимку на нагретом солнцем валуне и представить, что они с Надеждой одни в целом свете и нет никого роднее их. Волны накатывают, бьются о камень, заставляя теснее прижиматься друг к другу. А затем опускаются сумерки, на далеком бакене зажигается красный огонек, из-за леса медленно выкатывается луна, молочный туман постепенно затягивает все вокруг кисейной пеленой…
– И потом, фамилия, которая начинается с буквы «С»… Как быть с ней?
Нельзя сказать, чтобы грубо, но очень уж не вовремя вырвали Владимира из его мечтаний и вернули в реальность.
– Прости, чья фамилия начинается с буквы «С»?
– Ну, того племянника из Санкт-Петербурга! Ты что, не слушаешь меня?
«Не хватало, чтобы она обиделась», – подумал Владимир и тут же выкрутился с ответом:
– Слушаю, еще как слушаю. Просто снова задумался, а вдруг инициалы К. и С. принадлежат все-таки ей, а не ему?
– Ему! В том-то и дело, что ему! – воскликнула Надежда. – Этому есть подтверждение. К тому же он был таким красавчиком, просто загляденье!
Владимира неприятно кольнуло ее восторженное замечание в адрес незнакомого мужчины.
– Я тоже женщинам, как правило, нравлюсь, – буркнул он с недовольным видом.
– Что?
– Рад, что тебе этот тип понравился, – произнес Владимир холодно и четко, вперив взгляд в пространство.
Надежда удивленно посмотрела на него и пожала плечами:
– Что ж тут такого странного? Увидишь его – скажешь то же самое.
– Кого увижу? Племянника из Санкт-Петербурга, которому в обед лет эдак двести пятьдесят стукнуло? Да и где ты с ним, интересно, познакомилась? Уж не на чердаке ли?
Он и сам не понимал, что его так разобрало, но не мог остановиться. Владимира так и подмывало зло острить и насмехаться.
Девушка внимательно посмотрела на своего собеседника, призадумалась на минуту и со вздохом сказала:
– Пойдем, я тебе его сейчас покажу. Сначала хотела повременить, думала сама разобраться, что да как. Но похоже, ты успокоишься, только когда увидишь его своими глазами.
Однако Владимир не собирался идти на попятный и расставаться с напавшей на него брюзгливостью.
– Опять пойдем! И куда теперь? Так и будем весь день до вечера ходить туда-сюда? То на обрыв, то обратно домой… А может, на другой конец города смотаемся? К твоему Михалычу? Тоже, наверное, красавец писаный…
Надежда даже топнула ногой от раздражения:
– Да что на тебя нашло? Так все было хорошо… – Она не договорила и, резко повернувшись, решительно зашагала по тропинке к дому.