Клиника Сперанского

Баюшев Дмитрий Сергеевич

Андрей вздохнул с облегчением...

Особняк Фадеева располагался в Ахунах в двух шагах от ухоженного соснового бора. Как и положено, обнесен он был трехметровым забором из бетонных плит, покрашенным для красоты в темно-зеленый цвет. Поверх забора вилась охранная спираль, так запросто не перелезешь, въезд-выезд осуществлялся через стальные ворота, которые можно было своротить разве что бульдозером, да и то вряд ли.

Сам Фадеев покидал особняк в семь тридцать на черной БМВ в сопровождении могучего, похожего

на катафалк, черного джипа, который через сотню метров обгонял БМВ и дальше всю дорогу ехал впереди.

Жену Фадеева с дочерью через час увозил холуй на серебристом Форде, жену - в коммерческий банк "Тарханы", где она работала заместителем директора, дочку - в колледж. Дома, вернее в специальном пристрое, оставался охранник, который отвечал на телефонные звонки и периодически обходил вверенную ему территорию.

Младшую Фадееву холуй привозил из колледжа самое раннее в четырнадцать, то есть в запасе оставалось пять с половиной часов - вполне достаточно, чтобы произвести полноценный обыск. Единственным и основательным препятствием был забор.

На помощь, как водится, пришел случай в лице местного дурачка по имени Гоша. Гоше было тридцать, но никто не давал ему больше двадцати, до того хорошо сохранился, негодник. Почему негодник - потому что несмотря на природную доброту по недоумию мог крупно насолить, например засунуть спичку в замочную скважину или кинуть в выгребную яму пачку дрожжей, что по летней жаре вызывает непередаваемый эффект. Пакостям Гошу учила шпана из здешних недорослей, а он, пытливый исследователь, рад был услужить.

Итак, в 9.35, когда простенько и грязновато одетый Новиков в нахлобученном на голову парике, в черных очках и с приклеенными усиками в укромном-преукромном месте приладил к бетонному забору самодельную лестницу, его похлопали сзади по плечу. Реакция у Новикова была отменной. Миг, и Гоша кверху пузом валялся на присыпанной сухой хвоей траве.

– Тьфу ты, - ругнулся Новиков, узнав дурачка.
– А ну, кыш отсюда.

Гоша встал, защищаясь поднятой к лицу рукой, и сказал:

– Так тебя током шарахнет. Хочешь помогу, чтоб не шарахнуло?

И робко улыбнулся, показав прекрасные белые зубы.

Новиков посмотрел на него, розовощекого, одетого рваненько, но чисто, и отчего-то поверил.

Ответил:

– Хочу.

– Лесенку-то спрячь подальше, - посоветовал Гоша, блестя коричневыми глазами.
– Может, срочно тикать придется - найдут.

– Да, да, - согласился Новиков, озадаченный этой предусмотрительностью. Вот тебе и придурок.

Гоша помог отнести лестницу к оврагу, в густые кусты, после чего повел обратно к забору, точно к тому месту, где Новиков прилаживал лестницу. Приподнял вместе с дерном и отставил в сторону молодую рябину, открыв припорошенную землей серую от старости покоробленную фанеру. Вынул её за брезентовые

лямки. Фанера была основательная, десятимиллиметровая, покоробило только верхний слой.

– Чур, я первый, - сказал Гоша и ногами вперед соскользнул в узкий лаз.

Новиков нырнул следом. Внизу лаз был достаточно просторен, чтобы передвигаться не на карачках, обдирая о камни нежные бока, а на полусогнутых.

Темно было, как в могиле.

Гоша убрел вперед, уже что-то там, сопя, двигал, что-то мягкое, шуршащее, потом приглушенно позвал: "Эй".

Новиков увидел просвет, спросил, подойдя:

– Собака есть?

– Нету, - ответил Гоша и добавил: - Он сам хуже собаки.

– Ага, - согласился Новиков, изучая сквозь щель открывшуюся панораму.

Видна была задняя часть особняка начиная где-то со второго этажа, низ загораживали кусты малины, виноградника, вишня.

– Чисто, - сказал Новиков.
– Где охранник?

– Сбоку, где теплица, в курятнике, - ответил Гоша.

Ей-ей, весьма разумный парень. И с чего это взяли, что он дурак?

– Открывай, - сказал Новиков.
– Сиди тут, жди.

– Не впервой, - отозвался Гоша, отодвигая вбок сколоченную из замшелых досок, поросшую сверху травой и грибами крышку.

Новиков вылез наружу и оказался в редких кустах, лопухах и могучей крапиве, которая немедленно достала сквозь тонкое трико.

"Резвее будем", - сказал себе Новиков и, пригнувшись, поспешил к малине.

Глава 5. Текст на тарабарском языке

Курятником Гоша назвал низкий каменный пристрой к особняку с окнами в каждой стене, сквозь которые виден был сидящий на топчане охранник. Он, похоже, собирался вздремнуть да мысль одолела. У них, у налитых соком, бритоголовых охранников, тоже порой возникает мысль.

Вынув из-за пазухи духовую трубку, Новиков кинул в теплицу камушек, тот стукнул в стекло, заставив бритого очнуться.

Охранник вооружился дубинкой и этаким соколом вышел из курятника. Ноги у него были тумбообразные, враскоряку, он не ходил, а попирал землю. Прошелся туда-сюда вдоль теплицы, застыл в очень удобной позе - спиной к Андрею. Новиков тут же выстрелил из духовой трубки. Колючка попала бугаю в шею, он поднял руку, чтобы пощупать ужаленное место, но не донес, повалился в траву.

В курятнике на столе имели место четыре черно-белых монитора, на которых высвечивались планы охраняемого надела Фадеева. Кусты, из которых возник Новиков, в кадр не попали, так же как не попал сектор, по которому он пробирался к малине, а пробирался он по диагонали к углу дома и видел в курятнике застывшего охранника. Тому бы повернуть голову, поднять глаза, и был бы совсем другой разговор, но он не поднял, не повернул. И слава Богу.