Клиника верности
Шрифт:
— Я ездила туда, чтобы досрочно сдать экзамен по хирургии.
— С каких это пор студентки мединститута сдают экзамены в академии? Придумай что-нибудь поумнее.
— Ваня, это правда. Наш завкафедрой — друг Колдунова, он приехал в академию на защиту диссертации, а Ян Александрович его поймал и заставил принять у меня экзамен. Ты же знаешь Колдунова! Да позвони ему и спроси, как все было!
— Ты прекрасно знаешь, я до этого не унижусь. А что, в институте встретиться не судьба была?
— Значит,
— А я вот думаю, ты все это время таскалась на свидания. И дотрахалась до того, что у тебя раньше времени роды начались.
— Ваня! Что ты говоришь? Я клянусь тебе чем угодно, что с тех пор… после того как ты нас застал, я ни разу не была с Васильевым. Это правда. Ну что мне сделать, чтобы ты поверил?
— Не знаю, — отрывисто сказал Иван.
Отвернувшись от нее, он внимательно смотрел в окно.
— Прошу тебя, позвони Колдунову! Прямо сейчас, еще не очень поздно. Он расскажет тебе, как было, и у нас снова все станет хорошо.
— А что, у нас когда-нибудь было хорошо? — усмехнулся он. — Лично я такого не помню.
Алиса ненавидела сцены, в любых обстоятельствах старалась держать себя в руках и не терять достоинства. Но сейчас она готова была на все, лишь бы вернуть уютный мирок семейного счастья, едва обретенный и тут же разрушенный неосторожными словами отца.
Она заплакала:
— Ваня, не казни меня за то, в чем я не виновата!
— Почему ты сразу не сказала мне, как рожала? Это же так естественно пожаловаться мужу на свои невзгоды! Ты не хотела, чтоб я знал, откуда тебя забрали!
— Мне просто неловко было… Вроде я хвастаюсь: мол, не только ты там на полюсе геройствовал, я тоже хлебнула лиха.
— Ну-ну.
Она плакала, забившись в угол и кусая носовой платок, чтобы отец не услышал ее рыданий.
Иван спокойно разобрал постель, почистил зубы и лег.
— Иди спать, — буркнул он наконец, — и хватит реветь, а то молоко пропадет.
Всхлипнув в последний раз, Алиса пошла умываться. Закрывшись в ванной, она сидела на полу, глядя на бьющую из крана воду, и горько думала, что никому не нужна. Сначала Васильев отрекся от нее, теперь — Иван, ухватившись за ничтожный, надуманный повод. Но ей нельзя отчаиваться. Потерпев эти поражения, она обязана выстоять ради ребенка.
Стоило ей лечь, он сразу навалился на нее.
— Ты что? — отстранилась она.
— У меня три месяца не было женщины, что! А ты вроде как моя жена. — Он грубо, коленом, раздвинул ей ноги. — Тебе уже можно?
— Да, можно. Но…
— Потом поговорим.
Он взял ее жестко и грубо, не соединяясь с ней, а утоляя плотское желание.
— Шлюха! Тварь! — шипел он в такт своим движениям, железные пальцы больно впивались в ее плечи, а ногами он крепко придавливал ее к кровати, не давая вырваться.
Но самое ужасное было в том, что, чувствуя его презрительную ненависть, превратившись для него просто в кусок человеческой плоти, Алиса первый раз в жизни ощутила физическое наслаждение. Оно накатило внезапно, она никак не могла остановить этот поток… Осознавая всю глубину своего унижения, она открывалась ему…
— Вот так, — сказал он, когда все закончилось. — Так тебе хорошо. В говно окунули, ты и рада. А когда по-хорошему — лежишь, кривишься. Не понимаешь, куда это ты попала.
— Хватит! Никто не давал тебе права оскорблять меня.
— Как это никто? А ты? Ты сама вложила мне в руки это оружие, когда бегала трахаться с Васильевым. Так что не жалуйся теперь.
— Ничего не было, но, раз ты мне не веришь, я готова все признать. Я — шлюха, пусть так. Давай разводиться. С папой я завтра же поговорю.
Он молчал.
— Зачем тебе такая жена? Ты меня презираешь, не веришь мне, разве это жизнь? Расстанемся и все забудем.
— Нет.
— В каком смысле нет?
— В прямом. Я остаюсь.
— А я не хочу, чтобы ты остался и каждый день подвергал меня оскорблениям!
— Мало ли что ты хочешь.
— Ваня!!! — Алиса вскочила с постели. — Зачем тебе это надо? Тебе нравится иметь рядом с собой униженное существо, которым можно помыкать как угодно? Ты хочешь совсем уничтожить меня и сделать бессловесной прислугой, так, что ли? Может, ты поэтому так радостно поверил, что я ходила в академию трахаться с Васильевым? Так знай — меня сломать тебе не удастся!
— Хочется верить, — буркнул он.
— Ты окунаешь меня в грязь, а потом говоришь, что это нравится мне самой! Чего ради я буду это терпеть? Чтобы у ребенка была иллюзия отца?
— Позволь тебе напомнить, что именно ради этого ты вышла за меня замуж. Ты обещала быть мне честной женой, а я обещал заботиться о тебе и о ребенке, как о своем собственном. А я, дорогая, привык держать свои обещания и не считаю, что если со мной поступают нечестно, это дает мне право тоже делать подлости.