Клинки и крылья
Шрифт:
Альен перевёл дыхание. Нельзя отвлекаться, нельзя давать себе послаблений… Он мысленно отметил, что отныне везде на территории Храма будет носить с собой тот меч. Ривэн его только поддержит, а бессмертным наверняка наплевать на такие мелочи.
— Не нашёл ли ты в книгах и свитках подробностей об этой магии, любезный Турий? — вежливо и доброжелательно осведомился он. — Возможно, ещё что-нибудь о Хаосе и разрыве? Что-нибудь, чего я не знаю?
— Вряд ли ты этого не знаешь, — с той же усталостью отозвался кентавр. Он всё чаще тоскливо посматривал в ту сторону, где за кипарисами и кустами скрывался склон, по которому вилась
«Его воля»? Просто воля, желание — без всяких магических ухищрений? Может ли всё быть так просто?…
Вопреки сотне вопросов, чутьё подсказывало Альену: так и есть. Ему нужно просто захотеть, и разрыв захлопнется. Хаос прекратит свою игру в Обетованном.
Так значит… Тауриллиан правы? Он и вправду не хочет?
Он коснулся зеркала на поясе, прислушиваясь к себе. Невидимая пелена чар, окутывающая каждую былинку и каждый камень в Лэфлиенне, заботливо подсказала ему ответ. Он носился в остро-хвойном, влажном от дождей воздухе, и в золотом сиянии Эанвалле, и в дразнящем шёпоте моря, которое бьётся о камни совсем недалеко…
Повелитель Хаоса не хочет закрывать разрыв — и потому прореха в ткани мира ширится. «Всё будет зависеть от твоего выбора», — твердили ему бессмертные; а он ни разу не отважился принять это вот так, буквально. Искал посторонние способы, обряды и заклятия, которых попросту нет существует.
Рощу накрыла большая крылатая тень, и, подняв голову, Альен увидел пролетавшего над деревьями дракона. Его чешуя сверкала янтарно-жёлтым, пластины панциря вокруг шеи напоминали круглый воротник. Эсалтарре из этой породы Альен ещё здесь не видел… Он вздохнул.
Наконец-то понятно, почему Турий-Тунт косится на него, как на личного врага, а тауриллиан и их явные союзники смотрят, как охотник на непростую добычу. Ему достаточно пожелать, чтобы разрыв закрылся и пленение бессмертных продолжилось… Или открыть злосчастный разрыв до конца, заключив Узы Альвеох с Тааль-Шийи, которая не сможет (да и, что уж там, не захочет…) сопротивляться.
А он сам не свой после клятв Сен-Ти-Йи о Фиенни — и бессмертные, будь они прокляты, замечательно это видят… Как теперь смотреть в глаза Ривэну, который изваял себе столь убедительное божество, что всем сердцем в него поверил? Который всё ещё ждёт, что Альен совершит какое-то немыслимое чудо и избавит его родное королевство от всех бед?… Как вообще ходить по светлой земле запада, так мало запятнанной кровью?
Но — как не воспользоваться шансом (о, эти слова, сказанные Ривэну, — слова палача, а не друга)?… Как не вернуть в мир живых его, попутно воплотив его вечную (пусть даже разочаровавшую) волшебную мечту?
Серебристо-серые — туман в лунном свете — глаза Фиенни; длинные пальцы Фиенни над зеркалами слова Фиенни улыбки Фиенни танец света и тени и бесконечная сладкая ложь…
Не зная больше препятствий, что-то ревело в нём: МОЙ. Учитель, друг, брат, враг, лжец, грех? Мой смысл. Любимый.
Разве у кого-то, включая смерть — старуху Дарекру, или Прародителя, или безликий Мир-за-стеклом, или бездна знает кого ещё — было право забирать его?
Альен оступился: впустил в сознание ураган образов и воспоминаний, от которых давно, с переменным успехом пытался сбежать. И пришла боль — нестерпимая, не задающая вопросов боль затопила его, скрутила, по-лекарски скрупулёзно пересчитала кости…
— Волшебник? Альен Тоури?… — кентавр встревоженно звал его, видимо размышляя: подойти, чтобы помочь, или себе дороже? — Что с тобой? Отчего ты смеёшься?
Альен понял, что в самом деле уже несколько минут захлёбывается горьким беззвучным смехом… То ещё зрелище, наверное. Бедный Турий-Тунт.
— Мои извинения… — тыльной стороной ладони он отёр рот и вновь застегнул рубашку: пробрал озноб. — Просто ты навёл меня на пару полезных мыслей. Благодарю тебя, кентавр.
Брови Турия сошлись на переносице.
— Береги её, — со скорбным хрипом попросил он. — Береги Тааль-Шийи. Она так юна и такая хрупкая… Твоя сила способна её раздавить. Ты обязан беречь её.
Что ж… Надо думать, это не всё.
— Что ещё она сказала тебе? — требовательно спросил Альен. — Она ведь добавила что-то ещё, когда приходила сегодня утром, так?
Кентавр помолчал. Потом поднял посох, собираясь уходить, и на мгновение прикрыл глаза.
— Тааль-Шийи сегодня была в смятении. Её, как Шийи, Сновидицу, мучают то кошмары, то бессонница… Она спрашивала, какие травы я мог бы ей посоветовать, ибо сон совсем покинул её в последние дни. Ещё мы говорили об Узах, об её надеждах и страхах. Она готова на всё, лишь бы помочь тебе закрыть разрыв и избавить мир от Хаоса и всевластия тауриллиан. И лишь бы спасти мать… Совершенно на всё, Альен Тоури. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит? — кентавр дождался ответного кивка. — Хорошо, если понимаешь. Я надеюсь, что звёзды сложатся как подобает и тебе не придётся подвергать её такому риску… Заклинаю тебя всем, что тебе дорого, Повелитель Хаоса: не позволяй ей принести эту жертву.
— Не позволю, если смогу, — пообещал Альен. Взмахнув серым хвостом, кентавр шагнул вперёд. Он отставил посох, и они обменялись крепким рукопожатием.
…Выходя из рощи кентавров, Альен уже знал, что направится вовсе не в сады майтэ. Встреча с Тааль подождёт. В его голове зашуршал знакомый гортанный голос, от которого Хаос в груди заново пробуждался, накаляясь всеми оттенками пламени.
Ещё раз здравствуй, Альен Тоури. Выкроишь ли ты время для встречи со мной? Я соскучилась.
— Сен-Ти-Йи… — вслух, сквозь зубы прошептал Альен. Он как раз проходил мимо озера под ивой, и одна из русалок игриво обдала его фонтаном брызг; он с досадой отклонился.
Ты уже очнулась от магии?
Разумеется. Я жду тебя в твоей комнате. Прости за дерзость — я позволила себе войти без приглашения… Тут очень мило: вся эта безыскнусность, но перья на столе, чернильница в форме черепа… Моя мрачная подруга с тысячей имён повлияла так на тебя? И когда ты умудрился украсть такой славный клинок?…
Я кое с чем разобрался, — он уже сам не понимал, бежит или идёт, перепрыгивая через позолоченные ступени. — С магией разрыва.
О… — уважение в тоне Сен-Ти-Йи смешалось с лёгкой тревогой. Альен почувствовал, как потускнел и свернулся её исполинский, сияющий многоцветьем Дар. — И куда же ты так спешишь? Попытаться закрыть его?