Клинки Керитона ч.1-2
Шрифт:
– - С Элон, хвала Великим, ничего не случилось, во всяком случае я надеюсь на это. Просто в один прекрасный момент она исчезла из моей жизни, оставив лишь коротенькую записочку, в коей сообщала, что выучила меня всему, что мне должно знать, и считает свою миссию законченной, а посему уезжает в Сабутор, где её ждут неотложные дела. А бумаги...
– - Погоди, что -- оставила записку, и всё?
– - Ну да, -- Тэйд снова сел.
– - Ох уж эти мне санхи, -- возмутился Саима, в сердцах отбрасывая разорванную рубаху в кучу такого же попорченного тряпья. Он подошёл и подлил вина, протянул кружку Тэйду, а затем длинный без ногтя палец онталара уставился ему в грудь: -- Скажи, ты что, реально научился колдовать?
– -
– - Так вроде, или того?!
– - Совсем немного...
– - Ну, ты даёшь! И молчал ведь, гадёныш!
Тэйд сделал большой глоток, утёр рукавом губы: "Хорошее вино. Мне нравится".
Он протянул к Саиме руку с пустой кружкой:
– - Плесни-ка ещё. Могу я надеяться, что этот разговор останется между нами?
Саима наполнил кружку, улыбнулся и заговорчески скосил глаза на Вира, как бы говоря: "Я, мол, могила, брат, а этот вот продаст тебя не за понюшку табака".
Тэйд, немного расслабившись, принял игру и мимически же ответил: "Не вопрос, эту блохастую задницу я возьму на себя".
Хорошо, что пееро был настолько занят гигиеническими процедурами, что не обратил внимания ни на подозрительные взгляды у себя за спиной, ни на зависшие в воздухе, пусть и незлобивые, колкости. А то непременно бы включился в невербальную перепалку.
– - А что касаемо бумаг...
– - спустился на землю Тэйд.
– - Это были мои личные записи. Можно назвать их дневником, но больше практического значения. Мои наблюдения, памятки, отметки и расчёты, динамика и даты предполагаемых Всплесков. Их зависимость от расположения Оллата и обоих светил. Некоторые, особо сложные заклятия, помогавшие в самые трудные периоды жизни. В общем, всё то, -- он вздохнул горестно, -- без чего моя жизнь скоро превратится в пекло Нижних Земель. Но больше я расстроился не из-за них, Саима. Элон давала мне лекарство. Нет-нет, -- он вскинул руки в предупредительном жесте и сделал это вовремя -- онталар расправил плечи, его лицо вмиг сделалось пунцовым.
– - Нет, Саима, не подумай ничего такого, -- он улыбнулся так искренне, что вряд ли у друга могли остаться какие-либо подозрения, -- несколько маленьких скляночек, на четверть глотка каждая. "Сыворотка последней надежды" -- так я её называл. Я пил её в самых крайних случаях, когда ничто уже не могло помочь -- ни боль, ни заклятия. Поверь, я досконально изучил это состояние. У меня оставалась последняя порция, и я хранил её уже больше полугода. Обходился без неё, даже когда мне было крайне плохо. Это стало ещё одной ступенькой в моём самопознании. Но я всегда знал, что сыворотка у меня есть и, если что, смогу прибегнуть к её помощи. Хотя, сознаться, надеялся, что никогда не использую последнюю склянку. И вот теперь...
– - ...у тебя нет ни записей, ни сыворотки, -- Саима сел и забарабанил по коленям, длиннющими и, благодаря отсутствию ногтей, походящими на щупальца осьминога пальцами.
– - Именно так, -- ответил Тэйд, ловя себя на мысли, что не было бы у Саимы ещё одного пальца, их у него стало бы восемь, и тогда его сходство с осьминогом приобрело прямо-таки мистическое значение.
– - И кому всё это было нужно?
– - А я знаю? Может тому, кто нас из Двух Пней выкурил?
– - Огарок свечи где, кстати?
– - У тебя.
– - Здесь он был. Я что, по-твоему, его с собой везде таскаю.
Тэйд пожал плечами, махнул рукой: ищи, мол, удачи.
– - Ясно.
– - Видишь как всё не просто.
– - Я всё понял, друг. Мне надо немного времени, чтобы осмыслить тобой сказанное.
Часть II
Интерлюдия I
Весна. 1145
(6882-й по Календарю Кироффе от начала Сида Лайса)
Хаггоррат. Иллионд
Лайс медленно поднимался над южным Хаггорратом, и вместе с ним просыпался портовый город Иллионд. Рыбаки выходили в море на маленьких судёнышках с яркими, в косую красно-белую полоску парусами. Перекупщики не спеша открывали свои палатки на рыночной площади; заботливо раскладывали товары на прилавках, не забывая при этом посматривать на сновавший рядом народ, да подгонять нерасторопных слуг крепким словцом и звонкими затрещинами. Горланили первые петухи, громко кричали чайки. По брусчатке погромыхивали возы и телеги. Начинались обычные будни Иллионда: суетились, шелестя бумагами и щёлкая костяшками счёт, вечно озабоченные феа; шустрили хламидники, выкатывали свои тележки лудильщики, торговки молоком и свежей зеленью.
Со стороны замка наместника раздались привычные каждому иллиондцу звуки колокола, возвещавшего о начале нового дня -- 13 миара 1145 года.
Левиор третий день слонялся по городу без дела: одноногий Краут -- мастер кожевенного дела, у которого он состоял в учениках, выгнал его, грозно на прощание пролаяв:
– - Своих дармоедов кормить нечем, не хватало ещё с чужими ублюдками нянчиться!
– - Он благословил ученика, переходившего в статус бывшего, звонкой оплеухой и добавил, потрясая кривым костылём: -- Иди давай, иди! Чего зенки-то вылупил, Хорбутово отродье! Гляди у меня, а то сейчас ещё деревяшки моей отведаешь!
Денёк обещал быть погожим, и Левиор решил попытать счастья в порту: глядишь, удастся чего стащить или того лучше прошмыгнуть на корабль.
"Что я только там жрать буду? До Сабутора при попутном ветре пять--шесть дней пути, думаю, можно и перетерпеть, а вот до Стиггиарта целый месяц, тут никакой терпелки не хватит".
Он вздохнул, глядя с грустью, на двухмачтовый зарокийский красавец хаорд с кариатидой в виде одноглазого чудовища Хорбута.
План наклёвывался простой: прошмыгнуть на корабль, схорониться среди тюков и ждать, моля богов, чтобы его не обнаружили и не выкинули за борт. Выходило так, что прежде, чем искать подходящий корабль, надо было ему еды раздобыть.
"Одёжа тоже нужна нормальная. Зима хоть и закончилась, а ночами -- ой как холодно", -- он поёжился, вспоминая предыдущую зябкую ночь, которую провёл под телегой, во дворе, у "Пяти Подков".
– - Ничего!
– - подбодрил себя Левиор.
– - Зиму пережил, летом уж не замёрзну".
Шёл мальчишке девятый год, был он круглым сиротой, и ничего его в Иллионде не удерживало. Самостоятельности и решительности ему было не занимать.
"Еда и одежда -- что может быть проще для уличного воришки?
– - подбадривал он себя, хотя таковым никогда и не был.
Но если бы всё было так просто. У Краута, помимо науки, пинков и оплеух, имел он крышу над головой да верный, хоть и небольшой кусок хлеба. Чёрненькое дедово дииоровое колечко, болтавшееся у него на шее, да половинка медной тифты составляли всё его теперешнее богатство.
"Буду, как Тарбокс, великим путешественником. Первооткрывателем. Обо мне будут слагать легенды и песни. А может, стану великим полководцем, как Лоттинитор или Арикус. Нет, -- задумался он ненадолго, -- всё же лучше, как Тарбокс, -- мореплавателем..."