Клинки против смерти
Шрифт:
Мышелов усмехнулся. Стражники с любопытством поглядели на него и слегка ослабили хватку. Те двое, что стерегли Фафхрда, тоже напряженно прислушивались.
— Ты требуешь ответа от доверенного лазутчика или от пленника? Если последнее, я предпочту не докучать тебе более своими домыслами, — холодно произнес Мышелов.
Лицо Кроваса потемнело.
— Эй! — позвал он. Из-за портьеры, скрывавшей дверь во внутренние покои, выскочил юноша со смуглым лицом клешита. Из одежды на нем была лишь черная набедренная повязка. Он упал на колени перед
— Приведи сюда сперва моего колдуна, а потом — воров Слевьяса и Фиссифа.
Темнокожего юношу как ветром сдуло.
Кровас призадумался, а затем ткнул пальцем в Фафхрда.
— Что скажешь, выпивоха? Посмотрим, кто из вас больший лгун — ты или твой приятель!
Фафхрд, которого стражники по-прежнему держали за плечи, лишь усмехнулся и сложил руки на груди, так что замаскированный под палку меч оказался в висячем положении. Внезапно северянин нахмурился — острая боль пронзила его подвязанную левую ногу, о которой он, признаться, и думать забыл.
Выпрямившись во весь рост, Кровас взмахнул сжатой в кулак рукой, собираясь, видно, распорядиться, чтобы Фафхрда с Мышеловом подвергли жестоким пыткам, но тут в комнату вошел Хрисомило. Передвигался он быстрыми, семенящими шажками, и складки его плаща оставались неподвижными, словно он не шел, а плыл над мраморным полом.
Появление колдуна вызвало всеобщее замешательство. Взгляды всех присутствующих обратились на него. Люди затаили дыхание; Фафхрд и Мышелов почувствовали, как мелко задрожали руки на их плечах. Даже выражение лица Кроваса сделалось встревоженным.
Внешне равнодушный к подобному проявлению чувств, Хрисомило приблизился к стулу Кроваса и, улыбаясь тонкогубым ртом, легонько склонил голову, что, очевидно, заменяло у него поклон.
Указав на Мышелова с Фафхрдом, Кровас спросил резко и вместе с тем нервозно:
— Ты их знаешь?
Хрисомило утвердительно кивнул.
— Они заглядывали ко мне, когда я занимался тем, о чем мы с тобой договаривались. Не опасайся я испортить заклинание, я бы прогнал их, а потом известил бы тебя. Один из них — северянин, лицо второго выдает в нем пришельца с юга — должно быть, из Товилийса или из соседних краев. Оба они моложе, чем кажутся сейчас. Мне думается, они из числа вольных браво, услугами которых иногда пользуется Братство. А их нищенские обноски, разумеется, всего лишь неуклюжий маскарад.
Фафхрд зевнул, а Мышелов печально покачал головой, демонстрируя свое отношение к аналитическим способностям колдуна. Он даже бросил на Кроваса предостерегающий взгляд, который должен был означать, что пресловутый заговорщик — не кто иной, как Хрисомило.
— Вот и все, что я могу тебе сказать, не заглядывая в их мысли, — заключил колдун. — Прикажешь принести лампы и зеркала?
— Погоди, — Кровас взглянул на Мышелова. — Отвечай теперь по правде, или ее добудут из тебя колдовством, а вас обоих запорют до смерти. За кем из моих помощников отправил вас следить Дневной Мастер Нищих? Или ты все
— Ни капельки, — нагло возразил Мышелов. — Мы доложили ему, как обстоят дела, и он похвалил нас и предупредил, чтобы мы не спускали с заговорщиков глаз.
— А мне не сказал ни слова! — воскликнул Кровас. — Что ж, Бэннат поплатится за это собственной головой, если ты, конечно, не врешь.
Мышелов с обидой посмотрел на Кроваса. Тут по коридору мимо двери проковылял, опираясь на позолоченную палку, дородный мужчина. Шаги его были неслышными и исполненными самодовольства.
Кровас заметил его.
— Эй, Ночной Мастер! — окликнул он. Мужчина остановился, неторопливо повернулся и прихрамывая вошел в комнату. Кровас ткнул пальцем сперва в Мышелова, а затем в Фафхрда.
— Ты их знаешь, Флим?
Ночной Мастер Нищих внимательно оглядел приятелей и помотал увенчанной золотистым тюрбаном головой.
— Никогда не встречал. Кто они такие? Ряженые воры?
— Флим и не может нас знать, — вмешался Мышелов, чувствуя, как захлопывается за ними с Фафхрдом дверца западни. — Мы общались только с Бэннатом.
— Бэннат вот уже десять лет, как не встает с постели, куда уложила его болотная лихорадка, — тихо проговорил Флим. — Поэтому мне приходится пока работать и ночью и днем.
В этот миг из-за спины Флима вынырнули Слевьяс и Фиссиф. На подбородке высокого вора лиловела громадная шишка, голова толстяка была обмотана бинтом. Едва увидев Фафхрда с Мышеловом, Фиссиф закричал:
— Это те двое, что напали на нас, перебили нашу охрану и утащили камни Дженгао!
Мышелов оттопырил локоть, и зеленый флакон, упав на мраморный пол, разлетелся на мелкие кусочки. Комнату заполнил сладкий аромат гардении. А Мышелов тем временем, вырвавшись из рук изумленных стражников и размахивая клюкой, прыгнул к Кровасу.
С неожиданным проворством Флим подставил ему под ноги свою золоченую палку. Мышелов споткнулся и полетел вверх тормашками, но не растерялся и постарался приземлиться поудачнее.
Фафхрд отпихнул стражника слева от себя и рукоятью забинтованного Серого Жезла нанес мощный удар в челюсть тому, что стоял справа. Могучим усилием всех мышц удержавшись на ногах, он отскочил к стене, которую украшали награбленные диковины.
Слевьяс подбежал к стене с воровским инструментом и, напрягшись так, что на лбу вздулись жилы, выломал из гнезда огромную фомку.
Мышелов, который ухитрился-таки сохранить равновесие, обнаружил, что стул Кроваса пуст, а предводитель воров спрятался за его спинкой, сжимая в руке кинжал с золотой рукояткой и пожирая взглядом противника. Развернувшись, Мышелов увидел, что один из стражников, охранявших Фафхрда, без чувств валяется на полу, а второй силится подняться. Сам же великан-северянин, прижавшись спиной к стене, обнажил извлеченный из-под плаща кинжал, ухватив другой рукой как дубинку Серый Жезл.
Вытащив из ножен Кошачий Коготь, Мышелов громогласно воскликнул: