Клинки севера

Илларионова Алина Юрьевна

Крысы успели попробовать покойницу на зубок, но Дана это не смутило. Отогнав мух, он пристально вгляделся в ещё не обезображенное лицо. Вместо клыков из безвольно приоткрытых серых губ блестели ровные белые зубки, но вампирша была та, собственноручно им убитая, и кровь успела побуреть и засохнуть. Дан отогнул краешек лифа: ранка оказалась на месте.

Странная вампирша, неправильная. Солнца не боится, гибнет от обычной стали, после смерти не сгорает. Дан приподнял её веко и раздумчиво уставился на зеленовато-жёлтую радужку, на которой уже проступили буроватые пятна. Так и есть. Глаза мертвеца отражают его истинную

сущность.

Дан присел на корточки возле трупа. Интересно, что могло заставить гордую науми опуститься до самого низкопробного грабежа? В дни безумной (и бездумной) молодости он знавал пантеру-воровку, а наутро после детального знакомства сумел по заслугам оценить её профессионализм. Но чтобы вот так, посреди бела дня, бить в морду?! Грубо, девушки, и безыскусно. Тем более, близняшки, что среди науми большая редкость, могли придумать нечто пооригинальнее.

Интерресненько…

Да и подельница хороша. Бросила мёртвую сестру — плоть от плоти, кровь от крови — на помойке рядом с обчищенным недобитым «клиентом» крысам на радость. Дан поскрёб ногтями бурые пятна на животе. Похоже, его самого пырнули пару раз, но раны зажили, пока он был без сознания. У подножия мусорной горы на распластанной осьминогом банановой кожуре отыскались сапоги, правда, уже без дорогих победитовых набоек. Однозначно нелюди, сокрушался Дан, обуваясь. Осторожно, по стенке уже почти вышел к Переулку, когда, кляня на все корки благородное происхождение, вернулся и отволок тело в пустующий дом. Крысы и сюда доберутся, но всё же помойка — не лучшая могила для молоденькой девушки. Обращаться к стражникам Дан не намеревался, а через день-другой обитатели Переулка сами найдут тело по запаху. Наверняка у них имеется особое кладбище.

— Что, красавчик, передумал? Э-э… — было первым, что услышал Дан, когда выбрался, впрочем, сама обладательница голоса уже скрылась. Правильно, судя по пятнам крови и грязи, дурно пахнущей коркой покрывавшей торс и руки, от существа эльфийской национальности у него остались только уши, да и те прикрытые многоцветным лоскутом.

Дан тяжело привалился к нагретой стене. До чего же насыщенный денёк!

— Держи, "окунёк"! — на выщербленные камни мостовой шлёпнулся свёрток, который на поверку оказался бурдюком с водой, замотанным в рубаху. Размерчик, правда, орочий, но да на безрыбьи, как говорится…

— Спасибо! — Дан развёл руками, демонстрируя дарительнице обновку. Он напился и худо-бедно умылся, плеща на камни солёной розоватой водичкой.

— Ты не первый, кто попадается на "крючок", — с долей неподдельного сочувствия пояснила бабочка. Та самая, пышная, что обложила его руганью несколькими часами ранее.

— Хм?

— Обычная связка — «крючок-рыбак». Девка заманивает, а подельник глушит. «Рыбку» послаще ловят на «блесну», но тебе это не грозит…

Дан криво усмехнулся. Жертва обстоятельств называется. А почему это случилось? Да потому что целомудренному брату пожелание снять девку показалось чуть ли не мировым заговором! Ага, две близняшки-науми запустили в посольство редчайшую нечисть, которую непонятно где отловили, чтобы заманить эльфийского посла в Веселёлый Переулок. И не с целью выкупа даже! А — шарахнуть по голове и обчистить. Великолепно!

Просто бред какой-то.

Жажда прошла, но голод напал с удвоенным энтузиазмом. Бабочка намекнула,

дескать, и заплатить бы неплохо, но Дан намёка "не понял" и вывернул карманы.

— Я разве говорила про деньги?! А-а, иди уж, под настроение расплатишься… — сердито отмахнулась девица.

В городе Дан хорошенько умылся зеленоватой водой из фонтана, изгоняя остатки вялости, и уныло ощупал шишку на шее прямо под челюстью. С полмаслины, не меньше! Туда вонзилось орудие грабительницы: дротик или шип, вымоченный в снотворном. А, быть может, в яде. Попади он прямо в артерию, и неизвестно, справился бы дар?

К посольству добрался на закате, минуя городские патрули. Холм стрекотал. Казалось, сверчки разом решили обратить на себя внимание, и именно въедливое методичное «кви-кви» раздражало больше всего. В зелени за воротами ждала высокая фигурка, чьи обнажённые белые плечи облили янтарным мёдом последние косые лучи. Удобнее перехватив подмышкой корзину, до краёв наполненную персиками, Летти молча взяла Дана за руку и повела в глубь парка. В незапамятные времена суеверные простаки считали, будто эльфы так же сманивают доверчивых юных селянок.

Забавно.

На посольство опустился купол, небо подёрнулось зыбью, задрожало и выровнялось, рассыпав до границ окоёма молочные звёзды. В жасминовой роще тоже пели сверчки, но совсем иначе. Гармонично. Умиротворённо.

Озабоченно хмурясь, Летти облизнула палец и попыталась стереть что-то с подбородка Дана.

— Синяк… Что случилось, Дан? Тебя ограбили? Напали?

— Нет… Всё хорошо.

— Дан?

— В карты проигрался, — беспечно улыбнулся тот, боясь шелохнуться.

— Ну как же ты… Я тебя с утра не видела и волновалась.

— Серьёзно? — вяло отшутился Дан.

Девушка, покачав головой, провела кончиками пальцев по его щеке, очерчивая скулу.

Голову вскружило, оторвало и унесло с попутным ветром. Вернулась бесшабашная юность, захлестнула девятым валом, гоня прочь такие неуместные сейчас мысли о Сознающих, о брате, о нападении. Да пускай мир катится к демонам! Кто сказал, что у полукровки не может быть Избранницы? Луна танцевала, как бешеная, в окружении хоровода звёзд, и звёздами блестели счастливые глаза Летти. Роща была пропитана сумеречной летней свежестью и одуряюще медовым запахом девушки.

В идиллию не вписывалась неведомая зверушка, похожая на изумрудного цвета ящерицу со стрекозиными крыльями. Тварь с надкушенной земляникой в когтистых лапках восседала на диадеме статуи и наблюдала с явным интересом. Даже раздвоенный язык высунула.

— А ты кто такой? — оторопел Дан.

В одно мгновение Летти оказалась у него на руках.

— Драккоза! А у меня… духи сладкие…

— Сладкие… — Дан поцеловал её в ушко. — А ты испугалась?

— Дан, они летят на сладкое. Охотнее — только на кровь!

— Сейчас прогоню.

— Не вздумай! Укусит — и всё…

— Да разве эта козявка опасна?

— Она — нет, они — да!

Из жасминовых зарослей на них таращились сотни поблескивающих в лунном свете глаз, и принадлежали они явно не сверчкам.

Дан осторожно поставил девушку на землю, потянул из корзины нож. Тысячу раз прав братишка! За свою Избранницу и умереть не страшно.

— Летти, когда скажу, ты побежишь…

— Что?

— Бегом!

Блеснула сталь, распарывая запястье наискось.