Клинок Богини, гость и раб
Шрифт:
– Куда ты собралась? – вместо приветствия спросила Шиада с порога. Ринна оставила неучтивость без внимания.
– Домой. – В голосе Второй среди жриц чувствовалась готовность выдержать любой натиск.
– Ринна, подожди пару недель. Уедем вместе, отец даст нам охрану. К чему спешить сейчас?
– Я еду.
– Но с тобой нет даже Гленна, которому вверена обязанность хранить твою жизнь. А мой отец… ты же сама видишь, насколько он христианин, ему в голову не придет…
– Не упрашивай меня остаться, Шиада. Я решила.
– На
– Ты недооцениваешь мои силы.
– А ты чересчур беспечна, Ринна.
– Я Вторая среди жриц, Шиада, помни, с кем говоришь.
– Я никогда о том не забываю. Только поэтому и прошу подождать. Вторая среди жриц должна выжить, Ринна. Твоя судьба слишком ценна для Богини, чтобы швырнуть ее в ноги Старухи Смерти.
– Если у Праматери есть для меня назначение, Она убережет меня.
– Ринна…
– Шиада! Не думай, что ты знаешь больше моего только оттого, что тоже от священной крови! Ты можешь быть тысячу раз женщиной из рода Сирин, но я – Вторая из жриц, и не тебе учить меня, как доверять Всеединой. Мать богов и людей всесильна! Если я нужна Ей, Она позаботится обо мне.
– Так ты называешь это доверием?
Пыл Ринны немного угас.
– Не знаю, как еще назвать. Я все время слышу зов Матери. Она требует от меня возвращения на остров. Я бы уехала раньше, но это было бы неуважительно по отношению к Мэррит. Она мне родственница и рождена Верховной жрицей. По ее просьбе я осталась на свадьбу кузена, но дольше не задержусь.
– Дорога на Ангорат лежит на юг.
– Я знаю тракт, – отстраненно, облекшись в чары недостижимого величия, ответила Ринна.
– На юге племена саддар, сестра. Постарайся поберечься и держаться бездорожья. Остальное я доверяю Ей.
Молодая женщина кивнула молча.
– Пойдем позавтракаем, госпожа, – официально обратилась Шиада. – После я сопровожу тебя до границ герцогства.
Ринна спускалась по лестницам первая, как и полагается наследнице Верховной жрицы Ангората. Шиада шла следом.
Шиада вернулась в дом отца ночью следующего дня. Дюжина воинов Рейслоу по настоятельной просьбе жены и дочери отправилась дальше сопровождать Вторую среди жриц до границ Иландара.
Жрица спешилась и взяла лошадь под уздцы. Шла мимо оружейных, складов и других вспомогательных и охранных помещений. Из караулок доносились гомон и смех подвыпивших стражников. Уставшая и замерзшая, кутаясь в дорожный плащ, девушка достигла стойл. Будить конюха не стала – подвязала кобылу сама. Самое время отдохнуть, подумала она. С завтрашнего дня жрица не будет есть и пить и не скажет ни слова. Ей предстоит молитва, а боги всегда лучше слышат в тишине.
Если будет на то воля Праматери, Ринна выживет. Вторая среди жриц должна выжить.
Глава 4
За
Минувшим утром многие из гостей двинулись в путь по домам. Задержались только Лигар с Кэем.
В середине трапезы Рейслоу наказал дочери провести день с невесткой, но жрица решительно развела руками. Элайна, обеспокоенная и обиженная, обратилась к свекрови.
– Я обидела ее чем-то?
– Нет, – ответила герцогиня, с трудом вспоминая подлинный смысл безмолвия. – Это ритуальное молчание, накапливающее силу.
Рейслоу нахмурился и прочел нотацию о том, что послушные дочери так себя не ведут. Неожиданно замолк посреди третьей фразы, ударил кулаком по столу и прогремел:
– На этот раз мы простим тебя, потому что ты наша дочь и дорога нам, и не твоя вина, что тебе не привили должных манер в том прокля… там, где ты воспитывалась.
Шиада чуть было не хихикнула.
Элайна весь остаток завтрака нет-нет да и поглядывала на новообретенную родственницу. Ну точно, думала она, девчонка девчонкой, ничего особенного, кроме славной мордашки. И пусть бы она поскорее возвратилась в эту свою несуществующую обитель. А то больно высокомерна – вот так отказывать герцогу и отцу, вот так оскорблять невестку пренебрежительным размахиванием руками.
«Да кто она такая, жрица вымирающей веры? – думала женщина. – Ничего это не дает, а я, между прочим, однажды займу место ее матери, так что пусть поостережется так со мной обращаться».
В этот момент Шиада неожиданно посмотрела на невестку, и, не понимая как, Элайна невольно вновь воззрилась на жрицу. Та показалась невероятно большой, высокой, и золотое свечение лилось в воздухе не столько от медноцветных, будто позолоченных волос золовки, сколько вообще окружало ее ореолом, будто отражаясь от стана, лица, глаз. Отстраненная, исполненная мистического духа, жрица выглядела чем-то богоподобным. Христианка ужаснулась столь кощунственным мыслям и тут же перекрестилась.
Шиада никуда не делась. И даже образ величия не померк.
Шиада за прошедший срок в три дня не проронила ни слова, и прежде довольный Стансор теперь бесился – молчание, конечно, делает честь всякой женщине, но должен же быть этому предел! Пусть потом не жалуется, ведьма, если однажды он забьет ее до смерти. Вон, не далее как вчера, пытаясь поговорить с дочерью и не получив ни одного даже невразумительного ответа, не сдержался и влепил крепкую пощечину. Да такую, что Шиада с ног повалилась. Если бы Растаг с Берадом не вмешались, не отделаться ей так легко. «Интересно, надо ли в этом исповедоваться?» – подумал Рейслоу. Вряд ли, это же, в конце концов, его дочь.