Клинок ночи
Шрифт:
Рю обрел голос:
— Он сказал бы то же самое о тебе.
Орочи кивнул.
— Не знаю, был бы он неправ, сказав так. Я был юным и упрямым, но она не заслужила то, что произошло. Ей не нужно было заступаться за меня. Но, как я и сказал, это было личным. Если бы я не дал слово, я бы тебя не трогал. Если ты такой, как я думаю, бой будет очень интересным. Я не могу нарушить слово, данное Акире. Я предлагал девушке, но хочу, чтобы ты знал. Могло бы быть чисто. Не так. Там, — он указал на дверь, — мерзость. Воин так не поступает.
Рю понял, что Орочи оставил невысказанным. Он был связан честью. Рю нашел имя, которое не мог вспомнить. Генерал Нори. Он был отцом мерзавца, которого Рю убил в лагере. Это было личное для всех. Он был сильным мечником, которого Рю почувствовал по пути сюда.
Рю обнаружил, что доверял Орочи. Он подошел к нему и прошел мимо, полностью открытый. Орочи не стал атаковать и пробормотал еще одно извинение, пока Рю шагал мимо. Он вошел в комнату и упал на колени от того, что увидел.
Рю убивал раньше. Это был мучительный опыт, но он был необходимым и оправданным. Он и представить себе не мог, что можно было сделать нечто настолько ужасное.
Такако лежала на столе, привязанная за запястья и лодыжки, но ее было сложно узнать. Разум Рю стал осознавать, что он видел, пытался определить травмы. Сломанные пальцы рук и ног. Вырванные ногти. Кожа содрана со всех чувствительных участков. Следы ожогов. Кости ног были сломаны, как и некоторые ребра. Она была залита кровью, и Рю подозревал, что ее еще и изнасиловали. Она дышала, но еле-еле.
Наконец до него дошло, что он опоздал. Он всегда опаздывал. Она была мертва, но ее тело еще не осознало этого. Даже если ему удастся убить всех здесь и унести ее, ее тело не сможет двигаться. Она испустит последний вздох, прежде чем он сможет пройти за стены заставы.
Он должен злиться, но у него больше не было сил. Это было невыносимо. Мир продолжал сговариваться против него, чтобы отобрать все хорошее, что было в его жизни. Его родители, Шигеру, Такако — все они умерли на его глазах, пока он беспомощно наблюдал. Вся его сила была величайшей шуткой, которую Великий Цикл сотворил с ним.
Слезы текли по его лицу, и его тело содрогалось от рыданий. Он знал, что Орочи чувствовал его, и он ощущал соответствующую печаль в ауре Орочи. Это утешало, но не помогало. Этого было мало.
Он почти не слышал ее из-за своих рыданий.
— Почему ты плачешь?
Он невольно рассмеялся, пока плакал. Он ощущал, что ее дух был сломлен, как и ее тело, но он ценил усилия.
Рю подполз к ней, не мог найти силы встать. Его одежда впитала кровь Такако на полу, но ему было все равно, он даже не заметил. Он встал на колени перед столом и попытался успокоить ее, но не знал, куда мог прикоснуться, не причинив ей еще большей боли. Он опустил голову рядом с ней и позволил себе плакать.
Они лежали молча, Рю плакал, и Такако пыталась дышать. Рю почувствовал, что Морико начала снаружи атаку с другой стороны заставы.
Это успокоило разум Рю, он сосредоточился на действиях, которые не мог видеть. Морико сможет продержаться какое-то время, но не очень долго. Он знал, что она пыталась дать ему время, не зная, что он был пока в безопасности. Их план рухнул. Он должен был сражаться с Орочи, а не плакать посреди заставы.
Кроме крови, комната была пустой. Каждый раз, когда он смотрел на Такако, разум напоминал ему правду, даже если его сердце не могло принять ее. Такако никогда бы не покинула эту комнату живой. Эта мысль вернула его к краю, и перед его взором расплылся красный цвет.
— Такако, мне так жаль. Прости за все.
Такако смогла открыть глаза и посмотреть на него. Ее рот слабо двигался, пытался произнести слова, но она кашлянула, и потекла струйка крови. Ее губы двигались, но Рю не мог различить слова. Он не был уверен, что она могла хоть что-то произнести.
Рю склонился ближе.
— Такако, я люблю тебя. Так сильно люблю, и мне так жаль. Я хотел только, чтобы ты была счастлива.
Такако улыбнулась, и это забрало все ее силы.
* * *
Он все-таки пришел. Такако не была удивлена. Он был таким человеком. Он никогда не сдавался, всегда старался все исправить.
Он не прикасался к ней, и Такако была за это благодарна. Все болело. Если он ее коснулся бы, она бы сдалась полностью. Она была готова, и темнота уже начала затуманивать края ее зрения. Она не хотела умирать, но была готова. Она снова увидит свою семью. Она пыталась сказать ему, что все в порядке. Она его простила. Она переживала за него и была в порядке, но не слышала своего голоса. Она надеялась, что он ее услышал.
Сквозь туман мыслей и боли она снова услышала его голос. Он говорил, что любит ее. Снова и снова говорил, что сожалел.
А потом она уже не могла сосредоточиться на его голосе. Она слышала, как он говорил, как муха жужжала у ее уха, но Такако не могла разобрать, что он говорит. Боль тоже прошла. Это было хорошо.
Тогда она поняла, что была довольна. Ее время с Рю не было потрачено зря. Она надеялась, что он это поймет. Затем она улыбнулась и прекратила борьбу. Тьма ворвалась в ее видение, и в самый последний момент перед концом она почувствовала присутствие всей жизни, окружавшей ее, обнимающей ее.
А потом она присоединилась к Великому Циклу.
* * *
Он хотел одно слово, которое запомнил бы о ней. Прощение, точку. Но она улыбнулась, и он знал, что все кончилось, что ее улыбка была ее прощанием.
А потом он ощутил, как энергия покинула ее, и он уже не смотрел на Такако, это была оболочка. Он рухнул, готовый коснуться ее, утешить ее. Его слезы смешивались с ее кровью, он лежал у стола, не мог двигаться, не мог простить себя за боль, которую принес в мир.
* * *