Клинок предателя
Шрифт:
— Миледи, пожалуйста, — обратился к ней Фелток. — Их здесь трое. Я не уверен…
— Ты же меня обвиняешь в том, что случилось. Ты думаешь, что я исчадие зла, давай, скажи это, — потребовала она.
Кест положил руку на меч. Он был готов к тому, что я выйду из себя и Фелток меня пристрелит. Тогда Кест выхватит шпагу, быструю, как молния, и перережет Валиане горло. А что потом? Ждать, когда появится очередной глупый герцогский отпрыск и станет очередным тираном? Что это решит? Закончится ли это когда–нибудь?
— Нет, — тихо сказал я.
Думаю, они не поняли, с кем я говорю, потому что все
— Нет, Валиана, герцогиня, принцесса, императрица, как бы там вас ни звали. Я вас не виню.
Она посмотрела на меня округлившимися глазами, губы ее слегка приоткрылись, но она ничего не сказала. Просто стояла и ждала отпущения грехов.
Но отпускать я ей ничего не собирался.
— Я верю в зло, миледи. Я его видел собственными глазами. У себя дома и в самых дальних уголках нашей страны. И да, видел его и здесь, в Рижу. Видел его в фальшивой улыбке и тайных планах Шивалля, в глазах герцога, когда вы просили его за семью Тиаррен. Глаза его загорелись, когда он пошутил так, что поняли его лишь приближенные. Я нес когда–то правосудие этим людям. Даже убивал их, когда приходилось это делать. Когда–нибудь Шивалль и герцог Джиллард вдруг обнаружат, что у них из брюха торчат клинки плащеносцев.
Я подобрал дымящийся уголек, крепко сжал его в руке, а затем выронил.
— Но все самое ужасное, что происходит на этой земле, случается не из–за злых людей. Это происходит из–за тех, кто просто не знает о добре и зле. Из–за мытаря, которого совершенно не заботит, что урожай в этом году был плох и крестьянину пришлось отдать весь заработок целой семьи, чтобы уплатить подать. Из–за солдата, который не задает вопросов, когда ему приказывают облить маслом дом и приговорить мать с детьми к огненной гибели. Из–за юной женщины, совсем еще девчонки, которая представляет, как будет здорово жить в большом замке и восседать на престоле, но даже не задумывается, зачем плетутся сложные интриги и каким образом она займет это место. Так что нет, Валиана, миледи, герцогиня, принцесса. Я не думаю, что вы исчадие зла. Я думаю, вы намного–намного хуже.
Она посмотрела на меня и отшатнулась. Кест, несмотря на его намерения, подхватил Валиану: еще чуть–чуть, и она упала бы на землю. Фелток поступил благоразумно, сохранив спокойствие и позволив Кесту отнести ее в повозку.
Шивалль вышел вперед, улыбаясь. Но когда он заметил что–то за моей спиной, улыбка тут же сползла с его жирного лица. Трин поглядела в том же направлении и побледнела.
Я обернулся и увидел, как кто–то выползает из обожженных руин дома. Девочка, совсем ребенок, ей было не больше двенадцатитринадцати. Вся покрытая гарью и совершенно сбитая с толку. Она споткнулась, и, когда Кест бросился к седельным сумкам, я подбежал к ней. Вынес ее с места жестокой расправы, которое прежде она звала домом, и положил на скамью на другой стороне улицы неподалеку от кареты. Кест принес воды и бинтов. Я полагал, что кожа девочки сожжена, но, омывая детские руки, обнаружил, что она почти не обгорела.
— Как ей удалось выжить? — спросил Кест.
— Даже не знаю, — ответил я.
Шивалль подозвал свою охрану и принялся с ними шептаться.
Девочка открыла глаза и закашлялась. Я дал ей немного воды, она выпила и попыталась заговорить, но ее снова
Я подождал, пока они пройдут, и снова напоил ее.
— Не пытайся говорить, если больно, — предупредил я. Девочка мотнула головой.
— Я могу… могу говорить.
— Девочка поедет со мной, — сказал Шивалль, подойдя к нам.
— Сделай еще шаг, — рявкнул Брасти. — Еще один только шаг, маленькое жирное чудовище…
— Она жительница Рижу и подданная герцога…
— Значит, герцог не слишком хорошо справляется со своими обязанностями.
— Как ты выжила в пожаре? — спросил я девочку.
Она снова закашляла.
— В подполье, — прохрипел ребенок. — Когда матушка выбросила знамя, а те внизу подожгли дом вместо того, чтобы выпустить нас, она сказала, чтобы мы спрятались в подполье. Места там было мало, и мои братья хотели сражаться, хоть это и глупо, потому что шпагой огня не победить. Малыши тоже побежали за ними — я не успела вернуть их, потому что в этот миг на люк что–то обрушилось. Все подполье выложено камнем, поэтому огонь туда не добрался, а еще у меня были вода и полотенца, чтобы закрыть лицо от дыма.
Она глотнула воды.
— Я пробовала выйти, но не смогла, а затем, наверное, то, что упало на люк, тоже сгорело…
— Фалькио, — сказал Кест.
Я посмотрел на него.
— Она последняя из Тиарренов. Если кто–то увидит ее, она умрет.
— Шивалль ее видел, — напомнил Брасти. — Считаю, что надо его убить.
— Тогда мы тоже умрем, — сказал Фелток. — Боюсь, парни, что нам нужно выдвигаться прямо сейчас.
Я посмотрел на него.
— Как ты можешь служить Валиане, понимая, к чему это приводит?
Старик помрачнел.
— Я солдат, парень. Служу одному господину и делаю что мне велено. Если ты умен, то поступишь так же.
— Девочка может поехать с нами, — сказала Валиана, выглядывая из повозки. — Это самое меньшее, что мы можем для нее сделать.
Я промолчал.
— Я самая ужасная женщина на свете, да? — спросила она обиженно, но я не понял, на кого она злится, на меня или на себя.
Кест сложил бинты в сумку.
— Надо выдвигаться прямо сейчас. Скоро стемнеет, и снова начнутся беспорядки.
— Боюсь, ничего не выйдет, — сказал Шивалль. Его охрана стояла позади него.
— По какому праву вы мне перечите, Шивалль? — с тревогой и гневом в голосе спросила Валиана.
— Ваше высочество, вы все еще находитесь в землях вашего отца, герцога. Он дал мне четкие распоряжения.
— Он сказал, что девочка будет взята под его защиту.
— Нет, ваше высочество. Он приказывает ей остаться здесь, в Рижу. И позаботится о ней так, как сочтет нужным.
— Я никуда не поеду, — сказала девочка.
— Видите, даже ребенок знает, что ее место здесь, с родным народом.
— Так это вы всю ее родню и перебили, — возразил Брасти.
— У тебя есть доказательства, драная шкура?
— Девочка поедет со мной, — твердо сказала Валиана.
— Тогда, ваше высочество, живой вы за ворота не выедете. Вас убьют за то, что вы мешаете жителю Рижу исполнить его долг перед герцогом.
— Мой отец никогда бы…
— Это измена, ваше высочество. Ваш отец будет огорчен такой потерей. Вот, пожалуй, и всё.