Клинок Тишалла

Стовер Мэтью Вудринг

– Потому, – ответил Дамон, не оборачиваясь, – что он – подданный Монастырей, и он в беде. Таким образом, он по праву может требовать от меня любой помощи, которую я в состоянии ему оказать.

– А как насчет моих прав? – парировал капитан. – У меня тоже есть права!

– Да ну?

Капитан глянул на затылок Дамона, потом на тяжеловооруженных монахов, расставленных послом по краю стены. Те поглядывали на него до жути равнодушно.

– Может быть, – предположил Дамон, – вы сочтете возможным их перечислить?

Понурившись, капитан отступил. Слышно

было, как он бормочет под нос:

– Ага, давайте, служите своему гадскому Человечьему Будущему. По нашим головам – и вперед.

Монах на палубе выпрямился и отступил, трижды взмахнув над головой отключенным жезлом. Рабочие у лебедки потянули канат, и кусок палубы вместе с Райте поднялся в воздух, слегка покачиваясь и дрожа в лучах вечернего солнца.

Предполагалось, что пострадавшего вместе с палубой поднимут на стену, а затем опустят по другую ее сторону прямо на телегу, поджидающую на улице внизу. Затем их ждала неторопливая, опасливая езда по мощеным улочкам Старого города к черному ходу монастырского посольства, где груз ждали еще десять монахов. Они на плечах отнесут лежащего на палубе Райте, осторожно и легко, в кладовой склеп, не приближаясь к смертоносному клинку.

Посмотреть на это собралась немалая толпа зевак – как на пристани по другую сторону реки, так и вдоль каменной ограды Рыцарского моста. По мере того как вырубленный кусок палубы поднимался все выше над стеной Старого города, то тут, то там слышались аплодисменты.

Дамон не обращал внимания, завороженный неподвижностью Райте – даже трупное окоченение сошло бы давным-давно.

– Он лежит так несколько дней, – прошептал посол, ни к кому в особенности не обращаясь. – Как он может? Я глядеть на него и то утомился.

Мастер-хранитель покачал головой. Они уже вели на эту тему бесконечный спор, и так и не нашли удовлетворительного ответа.

– Обычного человека такое усилие, помноженное на срок, на пол-срока, убило бы. Не могу представить, откуда он берет силы.

– Откуда бы ни брал, источник еще не иссяк, – мрачно промолвил Дамон. – Он опять шевелится.

Возможно, что-то в мерном качании палубы, ползущей вверх, вдоль черных каменных стен, пробудило спящего, а быть может, смех и аплодисменты толпы. Дамон готов был предположить даже, что Райте неведомым образом прознал о планах поместить его в кладовой склеп.

Есть вещи, которым суждено остаться неведомыми.

Дамон видел только, как лежащий развернулся вдруг, ударив клинком Косалла по одной из цепей, державших по углам кусок палубы. Сталь разошлась под клинком со звонким «шшинннь!», словно наждаком провели по серебряному колокольчику.

– Вира! – взвыл Дамон. – Вира , гнои тя в глаз!

Платформа качнулась чуть сильней, чем прежде. Еще двое монахов встали к лебедке, торопливо вытягивая канат, чтобы поднять груз до края стены и перевалить на другую сторону, но Райте в перекате ударил Косаллом по второй цепи. Под испуганные крики толпы платформа качнулась, будто люк под висельником, и тело Райте из Анханы полетело вниз,

на палубу баржи с высоты шесть десятков футов.

Дамон мрачно следил за его падением.

Когда Райте, на волосок разминувшись с палубным ограждением, рухнул в речные воды, толпа радостно загомонила снова.

– Ныряльщики! – гаркнул мастер-хранитель, размахивая руками. – Ныряльщики, пошли!

Монахи на палубе подались было к борту, прежде чем Дамон перекрыл гам громоподобным:

– Стоять! Приказываю – стоять!

Мастер-хранитель обернулся к нему:

– Господин посол, вы не може…

– Могу. Это вы не можете. Я здесь старший. Никогда не перечьте моим указаниям.

– Но он, может быть, еще жив! Его можно спасти!

– Не нашими силами, – ответил Дамон, указывая на непроглядно мутные воды Великого Шамбайгена. – Вы готовы послать туда людей? А что случится с теми несчастными, кто его все же найдет ?

– Я… я… – В глазах Дамона мастер-хранитель увидал отражение летящего на палубу разрубленного посоха, и, продолжив логический ряд, онемел. – Простите, господин посол, – просипел он, когда голос вернулся к нему. – Я не подумал.

– Очень удачно, что это не относится ко мне, – ответил Дамон и отвернулся. Перегнувшись через край бойницы, он вглядывался в бурлящие воды реки, пытаясь высмотреть хоть какой-то признак того, что посол Райте еще жив.

Но шли минуты, а несчастный так и не вынырнул.

Дамон закрыл глаза.

– Полагаете, – спросил чуть погодя мастер-хранитель, очень тихо и вполне дисциплинированно, – что уже можно посылать ныряльщиков? Он, без сомнения, уже утонул, а мы обязаны вернуть меч. Нельзя рисковать тем, что клинок попадет в руки неведающих.

– Я не уверен, что Райте мертв, – отозвался Дамон. – Ему полагалось умереть много часов назад, если не дней. Не знаю, что поддерживало его силы тогда, и не знаю, может ли это поддерживать его теперь.

– Что же нам делать тогда?

– То, что следовало делать с самого начала, не будь я столь упоен собственной хитростью, – флегматично ответил посол. – Ждать, наблюдать, стеречь.

– Ха, – буркнул капитан баржи, не сходя с места. – Было б проще, если бы вы его пристрелили, как я советовал?

– Проще, да, – согласился Дамон и тяжело вздохнул. – Уйдите лучше, пока меня не одолело искушение упростить наши отношения тем же путем.

9

На дне реки он тонул в царице актири.

Вода не могла причинить вреда ему, ибо царица актири хранила его телесную оболочку своей властью. Словно дитя во чреве, он не нуждался в дыхании, покуда живые струи обтекали его, проникая насквозь.

Он сопротивлялся упрямо и жестоко, как всегда, даже зная, что умирает. Она продолжала терзать его, и он терзал в ответ. Терпение богини было безгранично, а мощь беспредельна, но Кейнова Погибель мог черпать из источника ее Силы и обороняться ею.

Поэтому гибель его тянулась долго-долго.