Клинок ведьм

Малфорд А. К.

– Видишь? – Берн кивнул на окно, снизу доносились молитвы и песнопения, славящие новый свет.

– Солнце? – Руа приподняла бровь, глядя на золотое сияние.

– Это обещание нам: всегда наступит новый день, Руа. – Берн дотронулся пальцами до лба и произнес молитву богу Солнца на ифике: – Солнце будет продолжать подниматься – и мы вместе с ним.

– Это все поэтическая чепуха. – Руа скрестила руки на груди, хотя ее глаза все еще были прикованы к разбухающему солнцу. Будто какая-то часть души не могла оторваться от этой красоты.

– Может быть. – Берн усмехнулся. –

Но эта поэтическая чепуха помогает мне продолжать идти. Я спрашиваю себя, что буду делать с солнечным светом, который льется на меня сегодня. А затем просто иду и делаю. Вот насколько далеко я заглядываю в будущее. Возможно, однажды я смогу задуматься о лете и осени, или даже о нескольких годах. Но пока думаю только о свете одного дня.

Солнце поднялось, окруженное золотым ореолом, разлив великолепные лучи на горы. Руа задумалась, что бы она сделала, если бы позволила себе один день, всего один, чтобы избавиться от этой тесноты в груди. Как далеко она сможет пройти без этого свинцового груза? Сначала попробует сделать одну простую вещь, а потом посмотрит, куда двигаться дальше.

Обхватив Берна руками, она притянула его в объятия и почувствовала его улыбку, когда он положил подбородок ей на плечо. Крепко обняв его, Руа позволила слезам течь по щекам – словно сияющие лучи прорвали какую-то плотину. Берн успокаивающе гладил ее по спине, прижимая к себе, и Руа подумала, что он обнимает ее не только ради себя, но и ради Раффиела. Берн носил часть его души в себе, жизнь его суженого была связана с его собственной. Руа представила, что это Раффиел обнимает ее, и она обняла Берна так, как хотела обнять своего старшего брата перед смертью.

Со свадьбой с Раффиелем или без нее – но Берн тоже был ее старшим братом, и она будет любить его, как родного.

– Руа! – девичий голос, полный паники, ворвался в башню.

Руа повернула голову к дверному проему и увидела Анерин – запыхавшуюся, с широко распахнутыми глазами. Руа отпустила Берна и подбежала к синей ведьме.

– Что случилось?

– У меня было видение. На дороге на Запад сошла лавина, но она была рукотворной. Я ее не видела. – Анерин с трудом глотала воздух. – Я так сосредоточилась на том, чтобы направить Видение на Валорна, что не замечала ее до сих пор!

– Чего ты не замечала?

– Фиолетовую тень. И я больше не Вижу Огастуса Норвуда.

* * *

Руа колотила кулаком в дверь, и грохот ударов разносился эхом по коридору. Уставшие гости расходились по комнатам, дворец становился все тише. Но если Огастус Норвуд покинул Гнилой пик, об этом должен знать весь Окрит – и подготовиться.

Послышался щелчок открываемого замка, сердце Руа замерло. На Ренвике были лишь пижамные штаны. Руа пробежалась глазами по его рельефной груди, пока он протирал заспанные глаза и щурился от яркого света.

– Руа? – Увидев ее, Ренвик мгновенно проснулся.

Его глаза расширились, но Руа не стала тратить время на любезности и просто сказала:

– Я хочу вернуться в Мурренейр. Сейчас же.

Изумрудные глаза пару мгновений оценивающе оглядывали ее.

– Хорошо. Идем.

С

губ Руа сорвался вздох облегчения: она уже готовилась убеждать Ренвика, разразиться тирадой об Огастусе Норвуде и всех тех ужасных вещах, на которые он был способен. Особенно теперь, когда его укрыли от Видения синих ведьм. И требовать от Ренвика немедленно собраться и покинуть Ексшир было безрассудно. Но он, тем не менее, сразу же согласился.

– Спасибо. – Руки Руа дрожали, и Ренвик вновь оглядел ее, будто пытался определить, не успела ли она пораниться или сделать с собой что похуже, пока он спал.

– Тогда тебе стоит пойти и собрать вещи? Я распоряжусь, чтобы твой сундук забрали и уложили в карету.

– Да, было бы неплохо, – вздохнула она, сердце набатом колотилось где-то в горле. Руа не двигалась с места, и Ренвик вопросительно поднял бровь на нее. – Хорошо… да.

Прежде чем Руа успела подумать о том, что она делает, руки потянулись к Ренвику и обхватили его шею. Она встала на цыпочки, притянула его лицо к своему, и их губы слились в обжигающем поцелуе. Ренвик на долю секунды замер от удивления, а после обнял Руа и притянул к себе, одобрительно заурчав. По телу Руа пробежали мурашки от этого теплого, нежного поцелуя, и ей очень хотелось продолжить, посмотреть, к чему он их приведет. Но им придется подождать.

Руа отстранилась и, кокетливо улыбнувшись, проговорила:

– Что ж, пойду соберу вещи.

Ренвик сверкнул на нее изумрудными глазами и кивнул. Как только Руа повернулась, чтобы уйти, чужая рука взяла ее под локоть и потянула назад, а мягкие губы вновь прижались к ее губам. Это был мимолетный поцелуй, но он разжег пламя внутри.

– Встретимся у бокового входа возле конюшен. – Ренвик прижался лбом к ее лбу.

Она никогда прежде не видела у него такой улыбки – открытой и настоящей, в ней было подлинное счастье, которого никто из них до этого себе не позволял испытать. Сейчас Руа хватило одной этой улыбки: когда золотистый свет утреннего солнца хлынул в коридор, она твердо решила попробовать быть счастливой.

В своей комнате она торопливо свалила вещи в сундук, подаренный ей в Друнехане. На его замке все еще красовался старый герб Северного королевства. «Наверное, мне стоит попросить повесить новый замок». Эта мысль заставила Руа замереть: она представила замок с новым гербом Ренвика, меч и корону. Ни о каком гербе Высокой Горы, короне над горами, она и не подумала. Руки Руа вновь задрожали, и она почувствовала отголоски того поцелуя на губах. Она все еще ощущала ароматы сосны и ели в волосах. Это пугало и волновало одновременно…

Но она предпочла бы стать частью Северного королевства, а не королевства Высокой Горы. Раньше это казалось невозможным – она словно была обречена вернуться в Ексшир и заседать в Совете Реми. Но теперь, когда воспоминания о поцелуе Ренвика тревожили ее мысли, она задумалась – а что, если все возможно?

Руа плотнее закуталась в походную мантию и спустилась в прихожую рядом с конюшнями, вдыхая запах сена и конского навоза. Двое слуг вынесли ее черный сундук с одеждой через дальнюю дверь в конюшню.