Клокочущая пустота(трилогия)
Шрифт:
— Ах, это ты, Поклен! Ты тоже здесь? Нет, нет! Кюре я уважаю с детства, но сан, однако, для педанта не защита. И ты ведь одобрял мою комедию и сам такую хотел написать.
— Комедия тогда остра, как шпага, когда представит жизнь. Но шпага, молодой человек, не заменит в жизни морали, — заметил Гассенди.
— Я прочту вам, если позволите, свою комедию, — предложил Сирано.
— Вы могли бы это сделать, мой поэт, если бы вам разрешили здесь остаться, — усмехнулся философ.
— Тогда, умоляю, примите меня в число своих учеников, профессор! — пылко и почти по-детски попросил Сирано. — Пусть и я буду среди счастливцев!
— Счастливцев? — повторил Гассенди, тронутый тоном Сирано, и задумался: «Что это за человек, дерзость которого равна искренности? Владелец замка стоит в дверях и ждет от философа мудрости. Как поступил бы
— Ну что ж, — вслух сказал Гассенди. — Уж если в этом вы видите счастье и готовы позабыть обо всем…
— Готов! Готов! — горячо прервал Сирано.
— То я могу вам предложить, как в древности, три испытания. Ответами вы сами все решите.
— Я решу!
— Извольте. Объясните, как вяжется со знанием угроза силы, с которой вы сюда пришли?
— Профессор, я поэт, позвольте отвечать в стихах.
Гассенди улыбнулся, взглянул на старого графа Жермона и заметил у того тоже легкую улыбку на губах: «Ну, если он забыл о поединке, то…» И граф кивнул.
— Я прошу простить, господин профессор, что отвечу вам заготовленным каламбуром. Ведь всякий экспромт тогда хорош, когда старательно подготовлен.
Гассенди пожал плечами.
— Отвечайте, как сможете.
Сирано начал чуть печально, а кончил с усмешкой и даже с вызовом:
Увы, но полюбить Нельзя нас сильно! Увы, но полюбить Нельзя насильно! Кто жизни не любил, Тот сердце нежил, Кто в жизни не любил, Тот сердцем не жил! С умом коль ты живешь, То знанье — сила! С умом ты наживешь То знанье силой!— Браво! — воскликнул Жан Поклен.
Гассенди внимательно посмотрел на Сирано.
— Я вижу, что ваш ответ вы действительно составили задолго до того, как вам задан мой вопрос. Но, видимо, у вас не так легко на душе, как легки ваши слова, которыми вы играете. Но коль скоро вы собираетесь «наживать знания» не только силой, но и умом, проявите его, поведайте, из чего состоит, на ваш взгляд, мир?
— Из атомов и пустоты, ваше преподобие господин профессор. Недавно сочинил оду о пустоте и начну с одной ее строчки:
Она вещественна бы вроде… На чувства надо нам пенять! Не все, что в мире происходит, Способны мы пока понять. Виденья, призраки, приметы — Увы, невежества поток! Нет ничего на божьем свете, Чего бы ум понять не мог!И снова задумался Гассенди над третьим вопросом: «Юноша видит не только сущность мироздания, но и мироощущение человека. А как он свяжет разум и чувства?» И он спросил об этом Сирано.
Сирано задумался на миг и ответил:
УМ И СЕРДЦЕ Все пять сочетаний Из двух только слов. Вы спросите сами, Ответ мой готов. — Безумное— Не могу отказать в глубине и верности ваших суждений. Если бы вы всегда заменяли шпагу этой стороной своего ума, ни у кого не возникло бы сомнений в вашем участии в наших занятиях.
— Я вкладываю шпагу в ножны, дабы отныне внимать каждому вашему слову.
— Я смею надеяться, что граф Жермон де Луилье внемлет моей просьбе и дозволит другу его сына Сирано де Бержераку, прошедшему три испытания, быть в числе моих учеников, — обратился Гассенди к хозяину дома. — Хотя я допускаю, что не избежать с ним спора во имя истины.
Граф Жермон де Луилье уже оценил своего незваного гостя, отметив удивительное сочетание в нем болезненного честолюбия, быть может рожденного его физическим недостатком, с несомненной одаренностью, и он увидел в нем не просто бретера, а чем-то глубоко несчастного человека, который хочет казаться другим. И он кратко сказал:
— Вольнодумец Сирано мне больше по душе, чем парижский скандалист.
— Ваша светлость! — воскликнул просиявший Сирано. — Дозвольте мне вручить вам свою шпагу.
— Сави! Иди сюда, становись рядом со мной! — позвал Шапелль.
— А я по другую его руку встану! — заявил Жан Поклен, перебираясь с противоположного конца стола.
— Позволь мне воспользоваться твоими строчками о любви в моей комедии? — прошептал он.
— Я дам тебе еще, — пообещал Сирано.
Ученики подобрали с полу листки и заняли свои места. Гассенди переглянулся с графом Жермоном де Луилье и стал продолжать лекцию, словно она не прерывалась
— Итак, Аристотель учил… [60]
60
Примечание автора для особо интересующихся.Свои взгляды философ-материалист Пьер Гассенди излагал, начиная с учения Аристотеля, особо подчеркивая его искажение святой католической церковью, сделавшее учение в таком виде догмой. Из учения великого древнегреческого философа в основу католического богословия была взята логика Аристотеля и та часть его учения, которая была переработана испанскими арабами и евреями, выродившись в схоластику, чему и обучали католические пастыри. Сама же основа аристотельского учения, охватившего все виды современного ему знания, оставалась в тени. Важен был лишь принцип неподвижности логических построений, неизменности известного. Так, Аристотель, воспитатель Александра Македонского, колебавшийся между материализмом и идеализмом, создатель метафизики, с понятием неотделимости движущих сил от вещей, с «вечным и неподвижным умом», источником движения и неизменчивого бытия (перводвигатель), с представлением лучшей формы государства в виде монархии, аристократии и умеренной демократии, отрицавший тиранию и олигархию, был не нужен церкви. Но последовательный материалист Гассенди, изложив учение Аристотеля, как его знали в то время, безжалостно опровергал и высмеивал выращенные из его учения «догмы».