Клокотала Украина (с иллюстрациями)
Шрифт:
— О своей выгоде каждому думать надлежит, а меня жгли здесь уже пять раз. У кого болит, панове, тот не будет ждать, а будет искать.
Пани с кукольными глазами поджала губы, села на свое место, а к Ловчицкому подошел старый шляхтич и укоризненно покачал головой.
— За то, что недавно вас искалечили? Мягкое у вас сердце, пан Ловчицкий!
В это время гайдуки ввели задержанного. У него были длинные волосы, на сухом личике болталась реденькая бородка. На плечах висел подрясник из серого холста.
Все удивленно
— Глядите, как вырядился! Шпион, шпион!
— Ты кто такой? — спросил Потоцкий.
— Слуга божий, поп, ваша милость, — кротко отвечал пленник.
— И в ребелизанты пошел?
— О такой местности не слышал, ваша милость. Я поспешал со святыми дарами к Яцьку на хутор Вороной, дабы причастить хворого. Возле села Константнновки встретили меня гайдуки пана Пржижембского, отобрали коня, хотя конь панский, а меня потащили к пану.
Тут поднялся один шляхтич и, втянув голову в плечи, прошипел:
— Так это вы, пане Пржижембский, украли моего коня и еще хлопа в придачу? А мне говорили, что ни сном ни духом не ведаете, и теперь моего хлопа дарите пану гетману?
Шляхтич схватился за саблю. Пржижембский тоже, но их обоих, и попа заодно, вытолкали за дверь.
По лицам оставшихся пробежали растерянные улыбки. Наконец комиссар сказал:
— Так нам долго придется усмирять казаков.
Полковник Андрей Хоенский молча пожал плечами, потом с раздражением сказал:
— Прошу, панове, что ж это такое? Ради чего мы утруждали себя, пробираясь болотами к Днепру?.. Если нельзя задевать казаков, значит, надо распустить войско... Или я уже ничего не понимаю, или...
— Пан Хоенский правильно рассуждает, — поддержали его полковники Бжозовский и Гжизовский.
— Мы должны защищать Украину!
— Если правда, что татары заодно с запорожцами, — продолжал Хоенский, — надо послать разъезд, разведать намерения противника и тогда принимать решение.
— Мы дождемся, что татары на Черкассы набегут, — сказал Калиновский.
— Если буду всех слушать, так и набегут! — вдруг разъярился Потоцкий. — На вас, вижу, уже дрожь напала? Татары, татары! Кучка ребелизантов собралась в плавнях да, может быть, чамбул [Чумбул – отряд татарской конницы] татар, а вы уже готовы объявить посполитое рушение [Посполитое рушение – всеобщая мобилизация]. Поедут один-два отряда и плетьми разгонят этот сброд. На них не пристало рыцарям даже саблю обнажать!
— Но, ясновельможный пане гетман, этот сброд уже двинулся из Сечи, — возразил полковник. — Они уже на волости направляются.
— Вам приснилось, пане полковник. Откуда? У вас что, разведка своя?
— Но пан стражник войсковой...
Войсковой стражник вскочил и, не желая поставить гетмана перед гостями в глупое
— Это возможно, вашмость, однако, может быть... Разъезд захватил казака... Я... вы, вашмость... мы говорили об этом...
— Что пан стражник мелет? Кто, когда? Почему знает мой полковник и не знает его гетман?
— Может, вашмость... я докладывал...
— А мы, как водится, забыли! — с иронической усмешкой сказал Калиновский.
— Ничего не забыли, — огрызнулся Потоцкий. — Какого-то свинопаса задержали! — Он стукнул кулаком по столу и грубо выругался. — Он чего-то наболтал, а гетман должен помнить!
Панночки от неожиданности фыркнули, но под грозными взглядами матерей опустили глаза в тарелки и притихли. Одна пани поспешно проговорила:
— Душно... На дворе так хорошо...
Когда в комнате остались одни мужчины. Потоцкий повторил:
— ...а гетман должен помнить. Нес какую-то чушь! Пане стражник, напомни!
— Говорил, ваша милость, что Хмельницкий уже вышел из Сечи, чтобы встретить нас между речками Тясмином и Желтыми Водами.
Известие это не произвело большого впечатления на присутствующих, и Потоцкого оно не очень обеспокоило, его больше заинтересовала тактика Хмельницкого.
— Между Тясмином и Желтыми Водами? А кто это даст ему там стать лагерем? Может, еще на Чигиринскую гору захочет выйти? Так вот что, панове, я отпишу его королевской милости, что смутьяны пока не обнаружены, но слух есть, что они собираются на Низу. Я уже послал просить короля, чтобы его королевская милость издал формальный указ выступать в поход войску, назначенному оборонять Украину. А нам, панове, следует стянуть части в одно место и ждать. Лучше всего в Чигирине.
— Хорошо, — сказал Калиновский, — согласен.
— А я ничьего согласия не спрашиваю.
— Так, может, мы вообще тут лишние, вашмость?
Потоцкий шумно засопел носом и промолчал.
— Если уж решили и далее испытывать терпение казаков, тогда следует не ждать, пока король пришлет войско, а теперь же всеми имеющимися силами двинуться на Запорожье и не дать Хмельницкому укрепиться: разбить и разогнать его ватаги.
— А я говорю, что на этот сброд и одной хоругви хватит. Чтобы такие предложения делать, надо хлопов за равных себе считать. Меньше сил — больше славы!
— Ну, подожгут меня и в шестой раз, — обреченно произнес Ловчицкий.
Потоцкий взглянул на него, как на забытую кем-то вещь:
— Кажется, вас зовут, моспане... Мелет чушь!
— Верно думает ваша вельможность, что одной хоругвью не приструнить сброда, а местное население очень уж ненадежно. Только услышат — сразу начнут, — заметил полковник Хоенский.
— А как вашмость советует: две, три тысячи послать? Где я их возьму, две тысячи?
— Мало!
— Мало? — выпучил глаза Потоцкий. — А сколько же?