Клон
Шрифт:
– В первую очередь – твою. Безопасность и информированность. Все разрешения и протоколы в него загружены. Полиция, медики, специнтернат – на быстром голосовом наборе. Мой номер в случае возникновения любых юридических вопросов тоже и… – он вопросительно посмотрел на умника, который так и не прошёл дальше порога комнаты.
– Моя миссия закончена, – ещё больше сжав и без того узкие губы, процедил умник.
– И на этом всё, – вздохнув, закончил семейный юрист. – У тебя есть вопросы, Нильс?
– Только один: что мне теперь делать?
***
«Ждать», –
«Ждать, ждать, ждать», – отдавалось в голове Нильса, пока он спускался по старым поскрипывающим ступенькам из комнаты, попрощавшись со своими сопровождающими.
«Ждать», – прозвенел ему над головой колокольчик, когда он вошёл в общую гостиную отеля на первом этаже.
– А мы уже заждались тебя, дорогой! – воскликнула невысокая черноволосая женщина, стоящая за стойкой бара.
Она улыбалась, и россыпь мелких морщинок как солнечные лучики разлеталась по её лицу.
– Какой ты славный, красивый мальчик. Проходи, проходи. Садись за стол. В оплату твоей комнаты входит полный пансион. У нас, конечно, еда не изысканная, но вкусная. Чуть позднее я познакомлю тебя со своим мужем. Сейчас он занят. Перебирает вещи в подсобке. Ну, знаешь, смотрит, что нам ещё понадобится, что можно выбросить, какие запасы пополнить.
Она тараторила, не останавливаясь и как будто не делая пауз для вдоха. При этом расставляла чистые бокалы по местам, переставляла бутылки, смахивала со стойки несуществующие крошки и совершенно откровенно разглядывала Нильса.
– Юридически я давно не мальчик. Мне исполнилось… – Нильс попытался вставить свою реплику в словесный водопад, стремясь остановить его.
– Да, знаю, знаю. Наверное, все в мире знают и сколько тебе лет, и что произошло с тобой, – женщина беспардонно его перебила. – И, надо же, великие и ужасные Дэноплэ выбрали именно наш отель. Удивительно, удивительно! Но, боже мой, какая трагедия. Потерять единственного сына! И так нелепо. И даже клон его не спас. Ну конечно, когда голова в лепешку, как можно хоть что-то сохранить. А ты симпатичный. Неужели их сын выглядел так же? Ну конечно, ведь ты его копия! Значит, выглядел так же. А вот у нас нет детей. Мы так и не получили разрешение. Какой-то генетический сбой. Сами-то мы в порядке. Но если нас смешать, то что-то может пойти не так, поэтому разрешения нам так и не дали.
– ЭЛИС! – раздался откуда-то из подсобных помещений громоподобный возглас.
– Это мой муж, – не обращая внимания на сердитый возглас, продолжила тараторить хозяйка отеля. – Опять недоволен, что я много болтаю. Меня, кстати, Элис зовут. Мужа моего Герман. А тебя Нильс? Ой, ну конечно Нильс, что это я. Ты голоден?
– Да. Вероятно, – у Нильса закружилась голова от потока слов.
Ещё утром он был в больнице. С того момента произошло столько событий и так быстро, что Нильс не мог вспомнить, завтракал ли он.
– Садись, садись, дорогой мальчик, сейчас я тебя накормлю. До чего же красив был твой хозяин, ох, какое горе, какое горе, – поцокала Элис. – Но вот, знаешь что, дорогой… Ты, когда будешь выходить из отеля, чёлочкой всё же закрывай свои знаки. Не надо дразнить
Она довольно бесцеремонно зачесала пятерней волосы Нильса на затылок и ткнула острым пальцем в набитые на лбу цифры.
– Знаешь, как вас называют ЗЛОКИ? Никогда не слышал? Хотя откуда тебе. Ты со своего Олимпа и не сходил ни разу, жизни-то нашей не знаешь. Простой жизни, я имею в виду. За пределами вашей Золотой мили. ЗЛОКИ называют вас Долли. Самое скверное оскорбление для человека, мальчик.
– Долли? – удивленно переспросил Нильс.
– Да, Долли. Овечка.
***
Дни потянулись шаркающей походкой: неторопливо, тягуче и однообразно. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Уже давно закончилось лето. Осень уверенно щипала морозом за нос утренних прохожих.
Нильс ежедневно слушал новости. В общем потоке информации он пытался хоть что-то узнать о Дэноплэ. Но семья по-прежнему хранила молчание. Ни встреч, ни сделок – ничего. Такая тишина не сулила ничего хорошего, и с каждым днём Нильс всё больше и больше нервничал. Он настроил личный браслет так, что оповещения происходили веселеньким «дзынь». Элис смеялась, говорила, что ты, мол, как с колокольчиком ходишь: дзынь, да дзынь.
Чтобы отогнать тягостные мысли, Нильс запирался в комнате. Доставал из комода одну из книг и погружался в чтение. Прерываясь, мог подолгу смотреть в окно на высоченные трубы заброшенного завода. Вспоминать, как читали с Себастьяном вместе. Как мусолили поисковик, пытаясь понять какие-то старинные слова или вникнуть в описанные события.
Книги были подарком. Фактически праздновался только день рождения Себастьяна. О том, что в этот день появился и Нильс, никто не вспоминал. Но Себастьян всегда всё делал по-своему, и лет с пятнадцати обязал всех дарить подарки не только ему, но и его «второму шансу». Праздник стал общим.
Сегодня он тоже заперся в своей комнате. Когда на раскрытую страницу капнула слеза, Нильс в раздражении захлопнул книгу. Злясь на себя, засунул её подальше в комод. «Я как будто самоистязанием занимаюсь. Наказываю себя, – думал Нильс, вышагивая по комнате. – Всё вспоминаю. Плачу. А ведь нет уже ничего. Не вернётся. Чего я жду? Надо позвонить юристу. Позвонить ему и попросить продать эти книги. Или пусть забирает себе. Не могу больше! Пусть скажет, как мне жить! Уж лучше спецприют, чем вот так…»
Нильс остановился посреди комнаты.
«Долли… Если я выйду на улицу, мне вслед будут кричать «Долли» и показывать пальцем, – Нильс провел рукой по лбу. – А если не выйду, то свихнусь».
Приняв решение, он подошел к двери. Повернул ключ, резко распахнул дверь и невольно сделал шаг назад.
В коридоре стоял юрист семьи Дэноплэ.
– Мне сказали, что ты не выходишь на улицу, ограничивая свои прогулки внутренним двором отеля, – начал говорить юрист без тени смущения.
– Я боюсь. Попасться на глаза кому-нибудь из ЗЛОКИ. Все эти взгляды. Они рассматривают меня, словно… – Нильс запнулся на слове, которое уже готово было выпрыгнуть с языка. – Проходите.