Клор
Шрифт:
Перспектива: агент Ликвидатор, локальный идентификатор «Pa-233»
В начале был йогурт. И имел этот йогурт вкус тунца. Я открыл глаза. В комнате пусто. Выполненные под золото линии потолочного плинтуса чисты и прямы. Я повернулся на бок. Стена в норме. На другой. В комнате всё в порядке. Никаких намёков на двери в иные измерения. Проверил эфир. Никаких возмущений. Сплюнул в руку. Наверное, йогурт мне просто примерещился. Надо бы провериться у Элетроймы. Интересно, ассистентам дают скидку на медобслуживание?
Я встал и начал утреннюю разминку-диагностику.
— Это ты хорошо придумал, Тит Кузьмич.
— Что именно?
— В целом. Генерально.
Я молча перешёл к махам ногами. С полминуты тишину нарушал только свист воздуха вокруг меня. Наконец Гай спросил:
— Что вчера выяснили?
— Пусто. Почти. Тоуро связан с местными комми. Можно пошарить по типографиям, сетям распространения, но это тупик, как по мне.
— Комми? — Гай вопросительно поднял бровь.
— Коммунисты.
— Я не про то. Ты уверен, что с комми?
— В вещдоках по делу глянь. Полный комплект агиток.
— Допустим. Почему считаешь тупиком?
— У людей, встроенных в террористические ячейки, несколько иной набор макулатуры дома валяется. Да и агитаторы и боевики — как правило, разные люди.
Гай стал задумчиво изучать рельеф фляжки. Я закончил с разогревом и начал силовую тренировку. Спустя ещё минуту Гай спросил:
— Рекомендации?
— Потрясти Плитку ещё раз. Темнит баба. Может, и ничего серьёзного, но других зацепок пока не вижу.
— Хорошо, — Гай улыбнулся и кинул в меня небольшим звонким мешочком. — Твоё жалование за вчера. Шестьсот марок ровно. Сегодня для тебя задач нет, отдыхай, акклиматизируйся, чувствуй себя как дома. Мы с Джин проверим кой-чего по своей части. И помни: стиль — ар-деко, завтрак — на кухне, Клор — нам за мать, смерть — неизбежна.
Гай ушёл, оставив за собой шлейф тройного назального армагеддона. Я закончил упражнения. Резюме: агент Ликвидатор полностью функционален и готов к несению службы. В выходной. Да, вот умеет же Гай настроение испортить.
Сорок две минуты спустя я стоял у стойки «Забоя». Помимо вчерашней одиннадцатиглазой компашки в зале сидела только пара мутноватых личностей. Любопытно, почему данное заведение не пользуется особой популярностью. Казалось бы: никаких мордоворотов у входа — залетай, кому денег хватит. Цены, опять же, гуманные вполне. Что-то я упускаю… Впрочем, об этом и после подумать можно.
— Изотоник на вынос есть? — спросил я бармена, который, кажется, так со вчерашнего дня никуда и не отходил.
— Три хвоста, — даже игнорировала меня эта морда кабацкая так же, как и вчера.
Я сверился с базой и выложил требуемое.
На стойку встала пузатая стеклянная поллитровка. Я закинул её в сумку, кивнул бармену и пошёл на выход. На улице приятного было маловато. После лившего дня три дождя небо наконец распогодилось. Однако для Биржи облегчения это особого не принесло. Заполнившая все понижения далёкого от ровности рельефа вода возвращалась в атмосферу в виде вездесущих зловонных облаков пара. Я тяжело вздохнул, покачал головой и отправился в путь.
Сторожка городового напоминала теперь очень грустное норное животное, потерявшее кожу при попытке протиснуться домой. Склизкие чёрные рёбра-брёвна от отсутствия иных идей потихоньку стекали бурыми лужами на землю. Я обновил воздушный фильтр, собрался с духом и открыл дверь. Дверь закрылась. Я открыл её снова. Тот же результат. После третьей итерации этого увлекательного действа изнутри послышался голос Кахваджи:
— Постучаться не судьба?
Я вошёл. Кхандо сидел на кровати и раскачивался из стороны в сторону, обхватив голову руками. Я молча поставил изотоник на стол.
— Вот каждый бы глюк как ты… — проворчал городовой. — Я буду звать тебя Водянчик.
— Это с чего ещё? — я решил на месте опротестовать столь возмутительное нарушение права галлюцинаций на самоопределение.
— А как же иначе? Приносил бы волю к жизни — был бы Воланчиком.
Я подошёл к Кахваджи и отвесил ему пощёчину средней тяжести.
— Э, чё? — возмутился Кхандо.
— Не рыпайся, — посоветовал я.
Я решил действовать тупо и храбро: в пару заклинаний сконцентрировать спиртягу и прочие неуместные продукты метаболизма, ещё в пару телепортировать всё это непотребство куда-нибудь за пределы поля зрения и, что гораздо важнее, обоняния, а потом залечить повреждения от предыдущих этапов и восстановить солевой баланс изотоником. Не самый, прямо скажем, гуманный путь, зато эффективный.
И разумеется, Кахваджи дёргался, сбивая мне фокусировку заклинаний, отчего огребал и дёргался ещё больше. Только пару минут спустя я догадался кинуть общий паралич. Работа сразу пошла веселее, хотя сохранившие работоспособность глазные мышцы городового весьма красноречиво говорили, кого он считает моей ближайшей роднёй. Четверть часа спустя трезвый и злой Кхандо сидел передо мной и потягивал изотоник.
— Я это… — мысли как-то подозрительно расползлись по тёмным углам. — Чего хотел-то…
— Вот-вот, — огрызнулся Кахваджи, — и что получил?
— Получил что хотел. Нет, — в сделал глубокий вдох и медленный выдох. — Прощения за вчерашнее попросить хотел.
— Странный ты способ выбрал, гражданин комиссар.
— Ну, я подумал, что стоит тебе с похмельем помочь…
Городовой зажмурился, вылил последний глоток из бутылки себе на макушку и фыркнул.
— Джин вчера сказала… — начал было я.
— Ни слова об этой бешеной непечатнице, — на правую сторону лица Кахваджи как гирю повесили.