Клор
Шрифт:
— Увы, внутреннее расследование столкнулось с непредвиденными… сложностями.
— Я те сложности! — Кхандо в сердцах пнул кадушку с чем-то фикусообразным.
— Я вполне осознаю серьёзность ситуации. Смею вас заверить, Народная Милиция Клора самым суровым образом покарает виновных.
— Я на это очень, — Кахваджи особо выделил это слово, — надеюсь. И требую отчёта по текущему состоянию расследования.
— Не считаю возможным ответить.
— Анус пса своего посчитай!
— Господин городовой.
—
В дуэли взглядов у Волка не было шансов с самого начала: его единственный глаз был стремительно охвачен с флангов и принуждён к колебанию.
— Мокрец вёз партию «Щелей» в Хелькрай, — обволакивающая мягкость из голоса Волка пропала. — Заказ Компании, детали под неразглашением. Одну штуку у него свистнули. Вот и всё, господин городовой. Это всё, что мы узнали к текущему часу.
— Вот, молодец, — Кахваджи расплылся в ободряющем оскале. — Клор благодарит тебя. Идём, гражданин комиссар.
— Минуту, — Волк вернулся к своему обычному тону. — Господин комиссар, мы, кажется, не были представлены.
— Сехем. Тит Кузьмич. А вы?
— Меня зовут Степным Волком.
— Приятно познакомиться с культурным человеком.
— Взаимно. Прежде чем ваш спутник вынесет вас отсюда на руках, позвольте поинтересоваться, Тит Кузьмич: сколько солнц вы видите сегодня?
— Четыре. А вы?
— Три. Так странно… Позвольте предположить: третье одновременно невыносимо белое и как будто бы иссиня-фиалковое в тот же самый момент, верно?
— Именно.
— Не смею больше задерживать.
Волк кивнул на прощание и отвернулся к стеклу, отделяющему нас от пустоты над городом. Кахваджи к этому моменту уже скрылся в листве. Я спустился на первый этаж и обнаружил городового за угловым столиком. Я сел рядом.
— Наболтались, граждане упоротые? — усмехнулся Кхандо.
— О чём ты? — я упал рядом.
— Солнц два сегодня. Можешь в календаре посмотреть. Сине-красный день отмечен.
— У Волка на целом глазу искусственный хрусталик стоит.
— Чего?
— Хрусталик…
— Искусственный, это я слышал. Ты объяснить толком можешь?
Я опёрся локтями о стол и положил подбородок на замок из ладоней:
— Нет. Не уверен, что могу объяснить.
— Уж уважь нас, тупых.
— Волк… Просто он он видит немного больше, чем остальные люди. Третье солнце вот сегодня видит, например.
— Вот и я говорю: упоролись вы, — Кахваджи прищурился. — По делу идеи есть? Говорю сразу: копать на Мокреца — глушняк. Закопают нас.
— Как вы с Волком вообще в одном районе уживаетесь?
— Ну, меня тут все знают. Не сказать, чтобы уважают сильно, но слушают. Если кто совсем берега путает — я таких на место ставлю. Но вообще стараюсь без нужды не лезть. Ну, народ мне тем
— Забавно…
Мысли потихоньку блуждали в оттенках хвойного аромата. Пусть не для всего Клора, но хотя бы для Биржи контекст определённо складывался.
— Так что делать-то будем? — честно говоря, энтузиазм Кахваджи вызывал подозрения.
— Мне нужно пять литров воды, пара ложек соли и несколько шлангов.
— Упорот?
— Нет, просто мы идём к Плитке. Пожрать перед работой хочешь?
— Неплохо было бы.
— Бармен, — окликнул я. — Пару обедов поплотнее.
Глава 12. Ты пудинг?
Перспектива: Кахваджи Кхандо, человек в гармонии с окружением
— А если её нет дома?
— А если она есть дома? — у Сехема явно был план. И делиться им он не собирался столь же явно.
— И всё-таки, — я решил, что я выясню, во что меня пытается втянуть этот блажной.
— Посмотрим, — комиссар пожал плечами.
— Ты что-то знаешь.
— Я знаю: в небе сегодня четыре солнца.
— Не придуривайся.
— Я не знаю ничего такого, чего не знал бы ты, господин городовой.
Я прикусил губу изнутри. Вкус крови помог собрать мысли в кучу. Мозги пудрит Тит, вот точно же пудрит, а сознаваться не хочет. И рукава закатал явно не просто так. Тем временем мы поднялись на второй этаж дома между Лампадкой, Большим Жопором и Кривизной.
— Ладно, а шланги тебе зачем? — я попробовал разведать с заднего захода.
— Во славу Астане, конечно же.
— Чему?
— Астане.
— Это что?
— Не что, а когда. И цыц, мы пришли. Говорить я буду.
Петли Айха так и не поменяла, хотя деньги я ей точно давал. Скрипит дверь, конкретно так скрипит.
— Хозяюшка, — говорит Сехем.
Плитка реагирует на незваных гостей как всегда — нервно.
— А, господин комиссар, здравствуйте-здравствуйте, доброго вам здоровьичка. А какими судьбами к нам? Вчерась ведь только видались-то, а вы уже снова. Нешто забыли чего?
Сехем медленно сокращает дистанцию и параллельно несёт какой-то вздор:
— Да я вот хотел вас про отварчики расспросить, с работой уже всё ясно, а вот отварчики у вас уж больно вкусно пахнут…
Айха подозрительно щурится, рот потихоньку открывается. Сехем говорит. Потом — всем телом делает резкий выпад вперёд. Ситуёвина становится совсем странной: руки Сехема внезапно отращивают по клинку. Клинки крест-накрест входят Плитке в шею. Она без единого звука оседает на землю. Сехем начинает колдовать — и, амхалам его на закуску, я не знаю процентов восемьдесят из того, что он накладывает на всё ещё живую Айху!