Клоунада
Шрифт:
— Конечно. — Я полез в карман пиджака, достал паспорт и протянул ему. Он открыл его.
Если бы ему назвали фамилию Бомон раньше, хотя бы за два часа до происшествия, он бы никак не отреагировал. Но я сообразил, что мой паспорт был первым, который он разглядывал сегодня, к тому же я заметил вспыхнувшую искорку в его глазах и догадался, что Лагранд сообщил мое имя всем полицейским совсем недавно, может быть, всего лишь несколько минут назад.
Я ушел из квартиры Сибил Нортон не более получаса назад. Но ей вполне хватило времени,
Я ничего не сказал Нортон о пожертвованиях Лагранда партии, но, похоже, он не захотел рисковать. Если я знал про нее, то вполне мог знать и про него.
Полицейский оказался не промах, если не считать той искорки в глазах. Он небрежно сунул паспорт в боковой карман своего пиджака, затем улыбнулся мне, вполне дружески, и сказал:
— Пройдемте, мсье. Надо задать вам несколько вопросов для отчета.
Я не решался. Потому как не знал, что задумал Лагранд, хотя догадывался: со мной вряд ли собирались беседовать о сиротках.
Тут полицейский допустил вторую промашку. Он заметил мою нерешительность и вскинул дубинку.
Я все еще был полон адреналина и сам дал маху. Я перехватил его руку с дубинкой и со всей силы ударил его под дых. Он только выдохнул «у-у-у-у-ф», согнулся, а я хватил его сзади кулаком по шее и повернулся к молодому полицейскому. Тот тоже было вскинул дубинку, не веря тому, что произошло у него на глазах. Я тоже не верил, но тем не менее двинул ему прямым хуком в челюсть. Он попятился к тротуару, а я пустился наутек.
Уже успела собраться толпа, кто-то норовил меня схватить, но мне удалось вырваться. Кто-то закричал, на этот раз мужчина. За спиной я услышал свистки.
— Алло!
— Инспектор?
— Господин Бомон! Вы что, рехнулись?
— Что, черт побери, происходит?
Я звонил из табачной лавки на левом берегу. Убежав с улицы дю Лувр, я нырнул в какой-то пригостиничный бар с боковым входом, замедлил бег, подобно пьянице из короткометражки Мака Сеннелта прошел через бар в холл и оттуда к главному гостиничному выходу. Швейцару дыра в моих брюках пришлась явно не по нраву, зато понравилась пятифранковая банкнота, которую он мигом сцапал и тотчас подозвал такси. Я влез в машину и сказал: «Бульвар Сен-Мишель». Когда мы добрались до места, я велел водителю остановиться у первой же вывески «Табак».
— Вас разыскивают, чтобы допросить, — сообщил мне инспектор. — С вашей стороны было очень глупо драться с офицерами. О чем только вы думали?
— По поводу чего допросить? — спросил я.
— Поступили сведения о драке, которую вы затеяли. Понимаете, что это значит? Когда вас найдут, с вами не станут… церемониться. Если вы сами придете в мой офис и сдадитесь, я, может, и сумею вам помочь.
— Ладно, — сказал я. — Так по поводу чего допросить?
— По поводу смерти Поля Требека.
— А кто такой Поль Требек?
—
— Какой свидетель?
— Его брат.
— И что у вас есть? В смысле улик?
— На месте убийства нашли ваш пиджак.
— Этого не может быть, — сказал я, но, прежде чем успел договорить, сообразил, что такое вполне возможно. Ведь я бросил пиджак, брюки и прочую одежду в мусорную корзину в отеле, перед тем как мы с Ледоком перебрались на квартиру его приятельницы.
— Значит, — сказал я, — в «Викторианском» нашли мои штаны.
— Да, — подтвердил он. — И пятна на них в точности соответствовали пятнам на пиджаке. А ваше имя значится в регистрационной книге отеля.
— Зачем мне было оставлять пиджак в этой проклятой канализации?
— Я не знаю. Господин Бомон…
— Что делали Поль Требек с братом там, внизу?
— Он сказал, это была шутка.
— А почему я застрелил Требека?
— Брат не знает. Он говорит, вы появились и ни с того, ни с сего начали палить.
— Я был один? А то я запамятовал.
— Если верить брату, да.
Наверняка все состряпали Рейли и Лагранд. Возможно, Рейли специально не сказал Лагранду о Ледоке. Если так, то это очень мило с его стороны. Но ведь Ледок не размазывал Рейли головой о каменную стенку.
Или Лагранд решил разобраться с Ледоком по-другому.
Лагранд добыл улики в отеле, Рейли нашел тело. Стоит Лагранду захотеть, он может использовать и то, и другое. Может, не сунься я опять к Сибил Нортон, он бы не стал ничего предпринимать. Но пока у него есть улики против меня, я у него на крючке.
Вот почему он не стал тратить время на то, чтобы арестовать меня сразу, вот почему никто не караулил меня у дома Розы Форсайт. Как только он пожелает меня засадить, ему будет довольно предъявить труп и пиджак и бросить всю парижскую полицию на мои поиски.
— А оружие нашли? — спросил я.
— Канализацию до сих пор обшаривают из конца в конец.
И, возможно, разыщут «Уэбли». И потом окажется, что Требека убили именно из него, а не из пистолета Ледока. И, возможно, рано или поздно, как только полицейские меня сцапают, на пистолете обнаружатся мои отпечатки пальцев.
Если они не найдут «Уэбли», то найдут что-нибудь другое.
Впрочем, хорошая полицейская лаборатория может найти дыры в этом деле. Хороший адвокат может в суде развалить дело в пух и прах. Но люди, руководящие лабораторией, подчиняются Лагранду. И если Лагранд меня арестует, не думаю, что мне случится увидеть адвоката или дождаться суда.
— Господин Бомон, — сказал инспектор, — прошу вас, пожалуйста, сдайтесь. Довольно безрассудства. Ваш паспорт у нас. Вы не сможете покинуть страну. Вы даже не сможете уехать из Парижа. Вас повсюду ищут. Я сделаю все, что смогу. Даю вам слово.