Клоуны и Шекспир
Шрифт:
– Как, брат, спалось? – с хрустом потянувшись, спросил Лёнька. – Не замёрз, часом?
– Терпимо, – бестолково копаясь в кожаном дорожном бауле, отозвался Тиль. – Ночи, слава Богу, пока тёплые.
– А, что у нас с окружающей обстановкой? Всё спокойно?
– Более или менее. Только у канала – там, ближе к Брюгге – костёр горел всю ночь. Да ещё далёкий женский голос что-то – время от времени – напевал…. Ну, готов?
– Пописать бы…
– Мяу-р-рыы! – раздалось из недр фургончика. – Мяу! Мр-р-р!
– Фил проснулся, – хмыкнул Макаров. – Тоже, наверное, захотел по нужде. Ну,
– Сам знаю. Ладно, писай. А я займусь нашим пятнистым избалованным котёнком.
Через пару минут Фил был выведен из клетки.
– Пусть пару-тройку часиков посидит на свежем воздухе. Это всем полезно, – решил Тиль. – Конец леопардова ремня я крепко привяжу к переднему колесу телеги. Ошейник надёжный, не вырвется. Вот, кладу на травку утреннюю мясную порцию. То бишь, скромный, но питательный завтрак.
– Мяу! – обрадовался Фил.
– Хорошо себя будешь вести?
– Р-рыы! – жадно впиваясь белоснежными зубами в кусок мяса, заверил леопард.
– Хорошо, верю. Хватай, Лёньчик, удочки. Не забудь и кульки со сверчками. Я же понесу кошму и всё прочее…. Двигаем. Жаль, что некому пожелать нам на удачу, мол: – «Ни чешуи вам, ни хвостика». Ладно, обойдёмся. Не впервой…
Они, шагая вдоль канала, отошли от фургончика метров на шестьдесят-семьдесят.
– Ага, замечательное местечко, – известил Даниленко и принялся торопливо расстилать поверх мокрой травы войлочную кошму. – В густых камышах наличествует приличная прогалина шириной, наверное, метров в одиннадцать-двенадцать. Как принято говорить: – «Стандартное рыболовное окошко на две удочки…». То, что старенький доктор прописал. Толстенная колодина-коряжина, лежащая на берегу? Типа – наискосок? Ерунда. Она нам практически не мешает. Давай-ка удочку, Лёньчик. Присаживаемся и, не теряя времени, приступаем…. Значится так. Вот, в этот холщовый мешок будем складывать пойманную рыбу. Где мой кулёк со сверчками? Спасибо. Шустрые какие…. Вытащил одного. А, как их надо насаживать на крючок? В том смысле, что правильно насаживать?
– Осторожно втыкай жало крючка в спинку насекомого. Чуть выше того места, к которому «крепятся» перепончатые крылья, – посоветовал Леонид. – Смотри сюда и учись. Воткнул и, осторожно работая пальцами, слегка продвинул наживку вверх по цевью крючка…. Всё понял? Молодец.
Макаров ловко забросил снасть.
Светлый перьевой поплавок, упрямо не желая занимать вертикальное положение, замер плашмя на тёмной воде.
– У тебя какая глубина выставлена? – заинтересовался Тиль.
– Метра два с копейками.
– Похоже, что здесь гораздо мельче. Попробую что-нибудь на уровне метра семидесяти…. О, получилось! Рекомендую…
Лёнька поднял удилище, ладонью поймал крючок с грузилом, сдвинул поплавок вниз, после чего аккуратно перебросил снасть.
На этот раз поплавок занял – в паре метрах от сизо-бурых камышовых зарослей – рабочую позицию. Занял, а уже через несколько секунд медленно поплыл в сторону и резко нырнул.
Макаров плавно подсёк и умело вытащил на берег килограммового красавца-язя, отливавшего сусальным золотом.
– Отличная рыбина, – завистливо вздохнув, одобрил
– Не боись, не укусит. И выбрасывать его не надо.
– Его?
– Его. Ты, братец, поймал морского угря, – пояснил Леонид. – Весьма достойная и заслуживающая уваженье добыча. И, главное, очень вкусная. Смело снимай с крючка и бросай в мешок. Будет соседом у моего язя. Вдвоём оно завсегда веселее.
– Морского, говоришь?
– Конечно. Многие из фламандских каналов соединены с Северным морем. Поэтому и рыба тут водится всякая разная – и пресноводная, и морская…
Клёв был бодрым и активным. За неполный час им удалось поймать десятка два отборных рыбин – окуней, щурков, язей, карасей, угрей. Даже парочка миног попалась, и один матёрый светло-зелёный рак позарился на жирного сверчка.
Взошло ласковое ярко-жёлтое солнце.
Сзади послышался бодрый перестук копыт и любопытное сопенье.
– Наша сладкая и беспокойная парочка пробудилась ото сна, – ворчливо пробормотал Лёнька. – Сейчас, наверняка, устроят шумный кавардак и распугают всю рыбу. Не исключено, что даже захотят принять утренние водные процедуры. С них станется…
Он обернулся – к месту рыбалки, как и предполагалось, приближались, труся рядышком, Иеф и Тит Шнуффий.
Впрочем, пёс и ослик безобразничать и шуметь не стали. Наоборот, остановившись на берегу, стали с интересом, практически молча, наблюдать за творческим процессом. Только когда из вод канала извлекалась очередная добыча, раздавалось тихое восторженное тявканье, издаваемое впечатлительным Шнуффием. Иеф же, как существо более хладнокровное и благоразумное, ограничивался лишь активным шевелением длинными ушами.
– Молодцы, ребятки. Идеальные зрители. Всё правильно понимаете, – скупо похвалил Даниленко. – Ага, клюнуло что-то по-настоящему серьёзное. Как тянет, зараза! Как тянет! Удилище согнулось в крутую дугу. Как бы не сломалось…. Эх, сошла! Похоже, что зубастая рыбина перекусила-таки бечёвку.
– Гав! – огорчённо гавкнул Тит Бибул.
– И я про то же. Жалко – до слёз. Ничего, у меня в загашнике имеется запасной крючок. Сейчас реанимируем снасть и продолжим…
Неожиданно со стороны Брюгге послышался далёкий неясный шум.
– Похоже, что там образовалась погоня, – откладывая удочку в сторону и поднимаясь на ноги, насторожился Тиль. – Слышишь, кто-то истошно вопит? Что-то похожее на: – «Стой! Ату!»? Впрочем, подождём со скоропалительными выводами.
Шум погони приближался. Через пару-тройку минут уже можно было разобрать отдельные мужские крики:
– Лови! Хватай ведьму!
– Я её не вижу! Как будто провалилась сквозь землю…
– Где она?
– По берегу! За мной! Быстрее…
Раздалось тревожное шуршанье, громко хрустнула сухая ветка, и из кустарника чертополоха, примыкающего к прибрежным камышам, «вынырнула» светловолосая девица в длинном средневековом платье простолюдинки – растрёпанная, краснощёкая, запыхавшаяся.