Клуб для избранных
Шрифт:
— Я вовсе не хотел тебя обидеть, — спохватился Марк, послушно глядя в окно.
— Наверное, я немного не в духе, — виновато призналась она.
— А в чем дело?
— Вчера Грег предложил мне побегать с ним в парке. Это в двенадцать часов дня! А на больных, значит, наплевать?
— На него похоже, — кивнул Марк.
— Я постаралась дать ему понять, что возмущена. Молча, разумеется.
Как ни странно, Марк понял, что она имеет в виду. Эти сапфировые глаза, как он успел убедиться за прошедший год, могли
Пока что Марку не приходилось быть объектом выразительных взглядов Лесли, и он от души надеялся, что так будет и впредь.
— Не сомневаюсь. И как реагировал на это Грег?
— Сказал, что я похожа на натянутую струну — если до меня дотронуться, раздастся звон.
Марк поперхнулся от смеха.
— Для идиота вроде Грега довольно остроумно. Надеюсь, больные не пострадали?
— Нет, разумеется. Пока он упражнялся, ими занималась я.
— Выходит, он не такой уж идиот? Свою выгоду понимает.
— Все равно ему не следовало так говорить, — с обидой произнесла Лесли.
— Тем более что это неправда, — подхватил Марк. — Когда я до тебя дотрагивался, ты не звенела.
Напротив, она была такой мягкой! Маленький обиженный котенок, свернувшийся у него на груди в поисках защиты. Марк до сих пор помнил хрупкость ее тела, женственную округлость груди, теплую мягкость кожи и бешеный стук сердца.
«Когда ты до меня дотронулся, вернее, обнял, — подумала Лесли, устремляя взор на воды залива, — я хотела навсегда остаться в твоих объятиях».
Они долго сидели рядом, молча наблюдая, как разгорается новый день. У нее на языке вертелся вопрос, который она никак не отваживалась задать, боясь рассердить его. Но Марк был ей небезразличен, и в конце концов она собралась с духом:
— Ты уже принял решение?
— Какое?
— Бросить медицину.
— Бросить медицину? С чего ты взяла?
— Ты сам сказал в тот вечер, когда мы ходили в театр, что не хочешь быть врачом, — с невинным видом пояснила Лесли, хотя оба знали, что все было не так.
— Что ты выдумываешь? — удивился Марк. — Я никогда такого не говорил.
— Ты прав. Но я услышала именно это.
— Ну хорошо, — устало вздохнул Марк. — Может быть, я действительно не хочу быть врачом. Может быть, — повторил он, глядя в полные сочувствия глаза Лесли. — Никогда прежде я этого не говорил. И вообще понял только недавно.
— Что ты теперь намерен делать? Уйти?
— Легко сказать! Но как? Формально, конечно, все просто, но есть масса сопутствующих факторов... Я даже не уверен, что мне этого хочется. В медицине
— С тем, что ты любишь? — подсказала Лесли.
— Ну да. С чтением, например, или сочинительством.
— Но все же ты рассматриваешь такую возможность?
— Я только начал над этим думать. Прикидываю, что могу сделать. Что должен.
— Ты можешь и должен уйти. Как можно скорее, — отчеканила девушка.
Марк не ожидал такого тона. Весь прошедший месяц, работая рядом с Лесли, он словно заразился ее энтузиазмом и редко думал о том, что может уйти из больницы. А думать об этом было так приятно!
— Так вот каким представляют мое будущее эти кристально голубые глаза!
— Я не могу предугадать, кем ты станешь. — «Может быть, деканом медицинского факультета в Гарварде», — мысленно добавила она. — Я только знаю, как тебе следует поступить сейчас.
— По-твоему, в эскулапы я не гожусь? — шутливо спросил Марк, не понимая, почему Лесли принимает ситуацию так близко к сердцу.
— Ты сам знаешь, что я о тебе думаю. Ты... — Она замялась. Эх, была не была! — ...самый лучший.
Через три ночи, в их последнее дежурство, Марк поджидал Лесли на одиннадцатом этаже у окна. Она появилась в половине шестого.
— Я думала, ты спишь, — удивилась девушка, чувствуя, как бьется ее сердце. Почему он здесь?
— Уже выспался. Я хотел поговорить с тобой, — пояснил Марк, опускаясь на брезентовую кушетку и жестом предлагая Лесли сесть рядом.
Она предпочла стул напротив.
— Мы могли бы поговорить и днем, — резонно заметила она.
— Днем не получается.
Лесли понимала, что он прав. Во время работы они общались только на медицинские темы. И лишь сейчас, когда за окном занимался рассвет, а вся больница, включая персонал, погрузилась в сон, можно было позволить себе отвлечься.
— Я хотел сказать, что, на мой взгляд, ты прекрасный врач, — помолчав, неожиданно изрек Марк. — Беда в том, что у нас не принято хвалить человека. Вот поругать — это всегда пожалуйста. В общем, я хочу, чтобы ты знала, как я тобой восхищаюсь.
— Ты как будто прощаешься со мной.
— Напротив. Я только что смотрел расписание — весь июль мы работаем вместе в городской больнице Сан-Франциско.
— Не может быть! Как чудесно... Мне это доставит огромное удовольствие.
— Что за высокопарность! Позвольте признаться, сударыня, что и я получил громадное удовольствие от работы с вами.
— Я даже знаю почему: ты вдоволь выспался.
— Угадала. Но...
— А выспаться тебе было необходимо, — невозмутимо продолжала Лесли. — Ты ведь ведешь такую активную жизнь. Во всяком случае, так утверждают некоторые наши сестры.