Клуб для избранных
Шрифт:
Естественная красота Лесли. Она сама не осознавала ее, по крайней мере тогда, в школе, поэтому ее прелестное личико обрамляли буйные каштановые кудряшки, а роскошные юные формы были тщательно спрятаны под бесформенными свитерами и широкими юбками.
Шелковистые непослушные волосы, по-женски развитая фигура, сверкающие синие глаза, чувственные губы — такова была в то время Лесли.
Давно ли это было? Джеймс мог точно назвать дату — девять лет назад, почти день в день. В августе, через два месяца после окончания школы, они виделись в последний раз.
— Ой, это ты, Джеймс! — смущенно пролепетала она, заливаясь краской.
— Привет. — Джеймс попытался отстраниться, но Черил вцепилась в него мертвой хваткой. — Гм-м... Это Черил. А это Лесли, Джоанна, Бетти...
Неловкое последнее свидание. Окончание того, что, по сути, никогда и не начиналось. Или все же началось?
Через неделю Лесли написала ему письмо. Оно пришло вместе с очередным посланием Черил, которые Джеймс уже давно, не читая, складывал в ящик стола. Десять месяцев спустя он обнаружил письмо, прочел и понял, что если он упустил время с Лесли, то собственную жизнь еще не поздно изменить.
Лесли об этом даже не подозревала. Она знала только, что отправила ему письмо, которое стоило ей большого труда, а он даже не удосужился ответить.
Они не виделись девять лет. И вот случайно из телевизионного репортажа Джеймс узнал, что его бывшая одноклассница — теперь доктор Лесли Адамс, выпускница медицинского факультета Калифорнийского университета в Сан-Франциско.
Он выключил телевизор, щелкнул зажигалкой и просидел, уставившись в одну точку, несколько часов, выходя из оцепенения, лишь когда догорала очередная сигарета.
— Привет, Ночной страж, — негромко окликнул Марк, когда Лесли проходила мимо его двери в пять часов утра.
— Привет, — шепотом отозвалась она, заходя в палату.
Марк сидел в постели и читал. После недельного пребывания в блоке интенсивной терапии его перевели в обычную палату. Здесь он находился четвертый день.
— Ты по делу или просто бродишь?
— Просто брожу. Хотя вид из этих окон мне не нравится. Куда ни глянь, наткнешься на тучу. А то, что выглядит как голубое небо, через минуту превращается в мрачное пятно, предвещающее бурю.
С улыбкой выслушав эти философские рассуждения, Марк спросил:
— А где Хэл?
Лесли сделала вид, что не слышит, и ему пришлось повторить свой вопрос.
— Спит, — лаконично объяснила девушка.
— Послушай, Лесли, твои ночные бдения были извинительны, когда ты была стажером. Но сейчас... Этот паршивец дрыхнет, а ты за него работаешь!
Лесли только вздохнула — мол, ничего не поделаешь — и поспешила перевести разговор на другую тему.
— Что ты читаешь? А, «Генрих IV». Я на этом выросла. — Она жестом обвела книги, в основном классическую английскую литературу, громоздившиеся на тумбочке.
—
— Гораздо лучше, — честно призналась Лесли. Она могла бы добавить, что его отношение к ней стало переходить допустимые границы. Честно говоря, ее даже радовало, когда Хэл отправлялся на боковую — это позволяло хотя бы на время избавиться от его восхищенных взглядов. Понимая, что такие подробности Марку ни к чему, она продолжила: — Не такой высокомерный. Задает вопросы. Так что все получилось, как ты и предсказывал. Лучше расскажи, как твои дела.
— Отлично. «Ретикую» вовсю.
На медицинском жаргоне это означало, что в крови начали появляться новые красные тельца. Значит, функция кроветворной системы полностью восстановилась.
— А давление?
— Почти в норме, — с гордостью сообщил Марк. — Еще немного — и меня отправят домой, долечиваться.
Домой... К Кэтлин.
— И все же до полного выздоровления еще далеко, — осторожно напомнила Лесли, не сводя глаз с его бледного осунувшегося лица.
— Ты хочешь сказать, что меня снова могут подстрелить? По теории вероятности — вряд ли.
— И все-таки тебе крупно повезло. Уникальный случай восстановления крови! Он войдет в медицинские анналы.
— Мне повезло, потому что ты была рядом. Это ты спасла мне жизнь.
— Еще не известно, кто кого спас.
— Чепуха! Сам я, во всяком случае, ничего не помню. Мне кажется, все произошло в одно мгновение. Ты когда-нибудь расскажешь мне, как все было?
Марк уже задавал ей этот вопрос, но Лесли предпочитала не вдаваться в детали. Воспоминания о том роковом дне принадлежали только ей. Было что-то глубоко интимное в том, как она вложила свою руку в тело Марка, и вместе с тем это отвратительно напоминало анатомический театр.
— Я уже говорила — я просто зажала артерию.
— Этим крохотным пальчиком? — усомнился Марк. Он-то знал, что на самом деле сделала Лесли, — ведь он видел ее ладонь. Глубокие неровные шрамы пересекали кожу в разных направлениях. Шрамы, которые останутся на всю жизнь.
— А после того, как я зажала артерию, — как ни в чем не бывало продолжала Лесли, — ты отказался от переливания. Словно с ума сошел!
— Не думаю, что мое решение было таким уж безумным.
— Этого мы никогда не узнаем. К счастью, все обошлось. Внезапно зазвонил телефон, стоявший на тумбочке у постели. Лесли поспешно поднялась.
— Наверное, Кэтлин. Я пойду.
— Нет, для нее слишком рано. Вероятно, просто ошиблись номером.
Оказалось, что это не ошибка. Звонили из Линкольна. Марк снял трубку.
— Какого черта ты нам ничего не сказал? — с ходу обрушился на него отец.
— Не хотел беспокоить, — поморщившись, объяснил Марк. — Рана пустяковая. А как вы узнали?
— Сэм Холл был на конференции урологов в Сан-Франциско и увидел репортаж по телевизору. Вчера я встретил его в больнице, и он очень удивился, почему мы с твоей матерью не в Калифорнии.