Клуб гениев. Квазифантастический роман
Шрифт:
Так Геннадий Васильевич, коммунист, парторг получил свою отдельную квартиру. На 57-м году жизни.
А заслуг у него было… И не только партийных.
Он был инженером-подводником от Бога. Ведущим конструктором, несмотря на отсутствие соответствующего высшего образования (только техникум). Зато опыт в машиностроении, ракетостроении, кораблестроении у него был колоссальный (говорят, одно время работал с Королёвым – основателем отечественного космического ракетостроения).
Из Северодвинска, где базировался советский подводный флот, приходили в конструкторское бюро «Малахит» телеграммы с просьбой прислать на сдачу лодки именно Геннадия Васильевича.
Говорили, что там, на подводной лодке он получил радиоактивное облучение, и из-за этого ему, якобы, сделали полное переливание крови. Не знаем. Как-то он, действительно, ложился в больницу. Жена с дочкой навещали его. Но на вопросы «Что за обследование?» и «Какие процедуры?» – он отшучивался.
Сдержанность и крайнее немногословие, особенно по поводу работы, всегда были характерны для Геннадия Васильевича. Старая партийная привычка. Дочери он о себе вообще ничего не рассказывал. Катя всё, что знала о папе, узнала от мамы. А мама звала мужа «человеком в футляре». От такой сдержанности мимика Надеждина была настолько монументальной, что морщин на его лице практически не было до самой смерти, чему всегда удивлялись окружающие.
Но эта сдержанность – результат суровых условий жизни. Душа у Надеждина была тонкая и чувствительная. Катя помнит, как папа забирал её из детского сада и водил гулять на Елагин остров, кормил по дороге грецкими орехами. Собирал с ней новогоднюю ёлку. И нежно, любя целовал сонную дочку, совсем маленькую, каждый день, уходя на работу. И как девочка трогательно плакала от переизбытка чувств, когда папа возвращался из командировок.
Катя была его поздним и любимым ребенком от второго брака. С первой, московской женой Надеждин расстался давно. В воспитание сына, по её просьбе, не вмешивался (хотя алименты платил исправно). Но однажды уже взрослый сын явился внезапно. Студент, отличник, ленинский стипендиат! Можно гордиться! Геннадий Васильевич с молодой женой его радушно встретили (Катюша тогда была ещё младенцем). И за разговором студент проболтался, что бывает в Ленинграде каждый год у родственников.
Это был шок для Надеждина: каждый год сын был здесь и ни разу не зашёл к отцу, зная адрес?! Что ж сейчас явился?
Оказывается, компания парней флиртовала с девчонками. Слово за слово… Так и сели в самолёт из Москвы в Ленинград. А когда прилетели, то выяснили, что денег на обратную дорогу нет.
– У кого здесь родственники?.. Отец?!
И послали сынка за деньгами…
Обида для Надеждина была глубокая. Денег дал. Хотя сумма для них с женой была немаленькая, но заняли, собрали по соседям. Однако сына не пожелал больше видеть никогда. Катя брата так и не знала. Геннадий Васильевич был горд и непреклонен.
Умер он внезапно. Как умирают сильные, настоящие люди.
Никогда ни на что не жаловался. Не бывал на больничных. Даже карточки его не было в районной поликлинике. Умер за считанные секунды. Вышел из комнаты, якобы, поставить чайник на огонь. Видимо, чтобы не пугать жену и дочку. А когда они через несколько минут пошли следом, то нашли отца на кухне уже мёртвым. Это подтвердили и врачи скорой помощи, которые потом еще полчаса делали реанимационные процедуры, больше для очистки совести.
Надеждин умер
Катя часто думала потом, что перед уходом эпохи всегда бывает много смертей. Высшие силы как будто специально забирают людей, очень искренне и прочно связанных с уходящей эпохой. Кому слишком чужды и болезненны будут грядущие перемены. Ангелы небесные как будто защищают эти души от ненужных им потрясений.
Если о своих предках со стороны отца (по причине его молчаливости) наша героиня не слышала почти ничего, то о родственниках со стороны матери (в связи с её разговорчивостью) Катя слышала даже очень много.
Дед её – Никита Петрович – в своей семье был фигурой культовой.
К слову сказать, Екатерина, имевшая неприятие ко всякого рода кумирам, а также уставшая от рассказов про деда (он умер, когда она была маленькой), со временем стала считать его просто сумасбродом. Тем не менее, другие его внуки и правнуки чуть ли не боролись за право назвать своих новорожденных мальчиков Никитой в честь знаменитого предка. И даже, говорят, обижались, если кто-то кого-то опережал на этом поприще.
Итак, со слов Катиной мамы, Никита Петрович мечтал стать либо великим артистом, либо великим полководцем. Наполеоном – ни больше ни меньше. А стал убеждённым коммунистом, одним из 20-титы-сячников, поднимавших сельское хозяйство страны после разрухи гражданской войны, и героем войны Великой Отечественной.
Прошёл её полностью. Не умея плавать, форсировал все реки. Не участвовал только во взятии Берлина, так как был раздавлен пушкой накануне и провалялся в госпитале в Чехословакии. Хотя до этого случая не был ранен ни разу! Видно, и правда, горячих да отважных пуля боится.
А сам Никита Петрович больше, чем пуль и снарядов, боялся, что детей его будут упрекать в трусости отца. Так и рождались чудеса стойкости. А смерть? Не самое страшное. В крайнем случае, многодетную семью погибшего героя страна заботами не оставит. Так считал Катин дед.
Воевал на легендарном Невском пятачке. За героизм, проявленный при освобождении Ленинграда, Никита Петрович был награждён правом свободной прописки в нашей северной столице. Не воспользовался. Вернулся после войны на Урал.
Сколько было у деда наград – не перечесть! Одних только Личных Благодарностей Сталина (была такая редкая награда) – 74. Сейчас памятник Никите Петровичу стоит на аллее Славы в городе Челябинске.
А при жизни, судя по всему, Катин дед был человеком шумным. Любимцем женщин (и как только бабка его терпела?!), неутомимым рассказчиком (все кинофильмы знал наизусть), спорщиком и фантазёром. И балагуром, что уж греха таить. В детстве убегал из дома воевать на гражданскую (против белых, разумеется). Хорошо, красноармейцы вовремя поймали шалуна, уже в эшелоне, и отправили назад, к родителям.
Был неутомимым агитатором за советскую власть и борцом за интересы народа. Поэтому с отчётом в район Никиту Петровича (в бытность его председателем колхоза) жена отправляла в чистом белье: вдруг, расстреляют. Но Бог, которого Катин дед считал первым коммунистом на Земле, – миловал. И свои не расстреляли, и кулаки вилами не закололи (хотя старались).
Говорили, Никиту Петровича пробовали в чекисты, да не прошел он тест на болтливость в пьяном виде.
А коммунистом Катин дед был искренним. Наверное, даже романтичным. Надеждина глубоко уважал и восхищался им.