Клуб избранных
Шрифт:
Дальше была Вечность.
Спасатели почти закончили разбирать завалы строительного мусора на третьем этаже, когда поисковая собака по кличке Чарли неожиданно стала проявлять беспокойство возле груды обломков, из которой торчал конец тяжёлой деревянной балки. Чарли скулил и царапал лапой обломок штукатурки. Обломки разобрали быстро, но с величайшей осторожностью. Запылённая деревянная балка лежала на спине крупного мужчины, который не подавал признаков жизни.
– Этот готов, – устало произнёс спасатель, но Чарли продолжал скулить и крутиться вокруг мёртвого
– Наверное пёс ошибся, – решили спасатели. – И немудрено: сутки без передыху работаем!
Но собака упрямо продолжала крутился на одном месте, и спасателям пришлось разгрести в этом месте строительный мусор. И не зря! Под осколками стекла и битой штукатуркой находилось тело молодого мужчины, который был в беспамятстве, но тяжело и надсадно пытался втянуть в помятую грудную клетку пропахший гарью воздух. В груди незнакомца что-то хрипело и булькало.
– Ты смотри, живой! – обрадовался спасатель. Чарли перестал скулить и лизнул мужчину в лицо.
– Будет жить! – уверенно произнёс спасатель. – Раз Чарли его «поцеловал», значит выживет. Чарли – не человек, он никогда не ошибается!
Примерно в это же время, в Москве, практически одновременно на стол директора ФСБ и Директора ЗГВ легли донесения о взрыве в центральном офисе холдинга «Чёрное золото». Директор ФСБ внимательно прочитал донесение, и размашисто, поверх печатного текста наложил резолюцию, смысл которой заключался в направлении специалистов из Центрального аппарата в Казань-град для проведения совместного расследования с «местными товарищами».
Директор ЗГС никаких резолюций не накладывал. Он вызвал дежурного помощника и задал только один вопрос: «Резидент жив?»
– Жив! – уверенно доложил помощник. – Только пострадал сильно!
– Подключайте дублёра, – отдал распоряжение Директор и вставил лист с донесением в машинку для уничтожения бумаг. Машинка зажужжала и выдала порцию бумажной лапши.
– Есть подключить дублёра! – по-военному чётко доложил помощник и вышел из кабинета.
Не успела закрыться дверь в кабинет Директора, как все элементы большого и сложного механизма ЗГС незримо пришли в движение. «Сказочники» стали корректировать заранее разработанную «легенду», сотрудники отдела оперативного планирования приступили к разработке задания, «прачки» начали процесс «стирания» им одним известной личности, в отделе материального снабжения составляли список необходимых затрат на экипировку дублёра, а бухгалтерия традиционно урезала расходы, мотивируя свои иезуитские действия отсутствием материальных средств.
Сотни людей спешно стали выполнять порученную им работу, и только сам дублёр не ведал, что с этого момента его жизнь течёт по другому руслу.
Глава 8
Магомет вынырнул из беспамятства сразу, без каких-либо переходов. Память услужливо подсказала ему, что случилось накануне, поэтому Магомет не удивился, увидев белые больничные стены и хорошеньких польских медсестёр. За время армейской службы Магомет разучился удивляться: слишком много сюрпризов преподнесла ему жизнь в
– Главное, что я жив, а голова заживёт, – рассуждал Магомет, ощупывая на голове плотную марлевую повязку. Сидевшая рядом молоденькая сестричка, увидев, что он очнулся, радостно встрепенулась, о чём-то защебетала по-польски, и куда-то убежала. Вскоре в сопровождении врача появился небольшого роста полицейский, который сносно говорил по-русски.
– Пан есть Магомет Ма-ду-ев? – по слогам произнёс полицейский, раскрыв его загранпаспорт.
– Да я Мадуев, Магомет Мадуев, гражданин Российской Федерации, – тихо, но твёрдо произнёс он.
Полицейский утвердительно кивнул.
– То есть так! – произнёс поляк. – Мы навели о Вас, пан, справки в посольстве. – Пан Мадуев помнит, что с ним случилось?
– Помню! Я всё помню, – со злостью произнёс Магомет, рассматривая сбитые костяшки пальцев на правой руке.
После чего Мадуев подробно рассказал о нападении. Полицейский записал его показания, поблагодарил и ушёл. Обессиленный, Магомет откинулся на подушку и закрыл глаза. Несмотря на чудесное спасение, на душе оставался неприятный осадок: он понимал, что за угнанный лимузин с него спросят. Заказчики были серьёзные люди, и свой интерес блюли строго. К тому же было жалко Серёжку Коробова, который, вероятней всего, погиб от руки наркомана.
– В нашей работе случается всякое! – любил повторять Коробов.
Сон почти перенёс Мадуева во владения Морфея, когда чья-то прохладная ладонь осторожно коснулась его лица. Готовый к любой неожиданности, Магомет резко перехватил руку и открыл глаза. Перед ним сидела молодая русоволосая женщина, в не застёгнутом белом халате. В глазах женщины вспыхнул испуг.
– Я есть Каторжина! – торопливо произнесла она. – Мэдицинский сэстр.
– Медицинская сестра? – переспросил Магомет, отпуская руку женщины.
– Да, да! Я есть медицинский сестра, ваш друг!
– Друг – это хорошо! Мне сейчас нужен надёжный друг, – пробормотал Магомет.
– Прошу пана говорить медленно, я плохо понимаю по-русски! – извинилась полячка.
– Это ничего! – усмехнулся Магомет, – Это мы скоро исправим!
Рана была неопасной: пуля прошла по касательной, и Магомет быстро пошёл на поправку. Вскоре он без посторонней помощи разгуливал по больничным коридорам. Рослый и сильный, он притягивал к себе женские взгляды, и редкая медсестра или женщина-врач находили в себе силы отвести взгляд от его по-мужски красивой фигуры.
За время лечения Магомет отпустил бороду и в шутку называл себя абреком. Незнание польского языка не являлось для Магомета серьёзным препятствием. Многие поляки сносно объяснялись по-русски, а когда не хватало слов, Магомет с большим удовольствием использовал язык жестов, чем приводил медицинский персонал в смущение, которое скоро сменялось затаённой надеждой на развитие более близких отношений. Точнее всех выразилась Ядвига Заславская – близкая подруга Катаржины, прославившаяся тем, что в медицинском центре не осталось ни одного мужика, которого бы Ядвига не затащила к себе в постель: «Отличный самец! Я когда представляю его в койке, у меня челюсти сводит»!