Клуб избранных

Овчаренко Александр

– Аккуратней! – недовольно пробурчал Карась, почувствовав, что автомобиль вильнул в сторону. – Машина новая, японская, больших денег стоит. Ну, так как работа?

– Нормальная работа: здоровьем я не обижен, зарплата хорошая, так что работать можно, – спокойно ответил Алексей, не отрывая взгляда от проезжей части.

– И долго ты так работать собираешься?

– А что, есть другие варианты? Если есть, я готов их рассмотреть.

– Варианты есть. Ты сам-то чего бы хотел?

– Если доверишь руль, буду хлысты вывозить.

– Руль! У тебя ведь прав нет!

– А кому в тайге права нужны?

Машину я знаю, опыт есть. Я в зоне последние два года и автослесарем был, и шофёрить доводилось.

Карась хмыкнул и промолчал. До Разгуляевки ехали молча.

– Приехали! – произнёс Цыганков, когда автомобиль остановилась возле особняка, но Карась выходить из машины не торопился.

– Видишь дом, Алексей? – спросил Карась, кивнув на свой особняк.

– Вижу. – ответил Цыганков, пытаясь угадать, к чему клонит собеседник.

– Это дом моего прадеда. Раньше в нём кабак был, а теперь офис моей фирмы. Через этот офис я миллионные сделки пропускаю, а мог бы, как предок мой, стоять за кабацкой стойкой и торговать «палёной» водкой. Мог бы, но не стал. Я к чему разговор веду: в каждом деле должен быть прогресс, должна быть положительная динамика. Вот ты у меня почти год работаешь, а динамики никакой нет. Неужели тебе нравится, как на зоне, топориком махать?

– Жора, скажи прямо, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу предложить тебе чистую, хорошо оплачиваемую работу

– Хорошо оплачиваемую? И сколько же по УК за такую работу дают? Нет, Жора, я в твои игры больше не играю, уж лучше топориком махать буду.

– Как знаешь, хозяин – барин! Но если что-то вдруг случится… обращайся. Моё предложение остаётся в силе.

– Спасибо, Георгий, но лучше на меня не рассчитывай! Да, кстати, люди говорят, что постоялый двор, что предок твой держал, «Волчьей ямой» называли.

– Ты это к чему сказал? – насупился Карась.

– Не знаю. Так просто, к слову пришлось. – ответил Цыганков и вылез из машины.

Карась как в воду глядел: неприятности у Цыганкова начались вдруг, на следующий день. Алексей по зоновской привычке, не мог простить Козаченко публичного оскорбления, поэтому на первом же перекуре подошёл к обидчику.

– Отойдём в сторону, побазарить надо! – решительно произнёс Цыганков и, не оборачиваясь, пошёл вглубь просеки. Козаченко затушил носком сапога окурок, презрительно плюнул через губу и пошёл следом. Дубль и остальные сучкорубы это видели, но никто вмешиваться не собирался.

– Ты за «базар» отвечаешь? – спросил Алексей, остановившись на полянке среди свежеспиленных пеньков.

– Я за свой «базар» всегда ответ держу! – нагло ответил Козаченко.

– Тогда отвечай, почему меня вчера холуём назвал?

– А как тебя называть, если ты начальству задницу прилюдно лижешь?

– Я в холуях никогда не был, а с Карасём мы выросли вместе: в одной речке купались, в одну школу ходили.

– Ты уже тогда перед ним «шестерил» [46] ?

46

Шестерить (угол. жаргон) – унижаться, прислуживать.

Этого

было достаточно, чтобы начать мордобой. Цыганков сделал ложный замах левой рукой. Козаченко ожидал нападения, так как сознательно шёл на обострение конфликта, поэтому резко вскинул согнутую в локте правую руку, чтобы отразить удар. Однако удар Лёшка нанёс ему не рукой, а носком кирзового сапога по коленной чашечке. От боли Козаченко опустил руки и непроизвольно нагнулся всем корпусом вперёд. Цыганков мгновенно обхватил его голову двумя руками, резко нагнул тело своего врага вниз и нанёс ему сильный удар коленом в лицо. Послышался противный хруст и Козаченко с окровавленным лицом повалился на землю.

Неизвестно, кого из них в этот день судьба хотела наказать больше, но Козаченко при падении ударился левым виском о край пенька и обильно окропил свежий спил кровью.

– Кажись, не дышит, – озабоченно произнёс незаметно подошедший сзади бригадир. – Да, парень, вляпался ты в дерьмо по самое некуда! Теперь у тебя два пути: или в «ментовку» с повинной, или в бега подаваться. Решай сам, но чтобы твоего духа в бригаде через пять минут не было. Я не мент и тебя вязать не собираюсь, но и «мокрушникам» в моей бригаде не место.

– Спасибо Дубль! Я всё понял, – тихо произнёс бывший вольный, а ныне подозреваемый в убийстве гражданин Цыганков и решительно зашагал по разбитой просёлочной дороге в сторону Разгуляевки.

До офиса он добрался во второй половине дня. Попутные машины объезжали его стороной: бывшие коллеги не хотели иметь ничего общего с убийцей. В кабинет Карася он вошёл без стука.

– Я уже всё знаю! – произнёс Жорка, оторвавшись от лежавших на столе бумаг. – Сейчас сюда приедет наряд милиции. За непреднамеренное убийство тебе светит лет десять, не меньше. Ты ведь теперь рецидивист! Да что я тебе объясняю! Ты ведь и сам не хуже меня знаешь.

– Твоё предложение в силе? – хрипло спросил рецидивист Цыганков.

– Я от своих слов не отказываюсь, только вчера ты был законопослушный гражданин, а сегодня ты беглый убивец, а это, как сам понимаешь, совсем другой коленкор.

– Хватит пугать! Мне назад хода нет, так что считай, я на твою «чистую» работу подписался.

Жорка прищурил глаза, помолчал, потом решительно достал из кармана связку ключей и бросил через стол Цыганкову.

– Возьмёшь мой джип, поедешь в областной центр. Запоминай адрес: улица Молодёжная двенадцать, квартира четыре. Квартира на первом этаже, в случае чего можно уйти через окно, но это вряд ли понадобится. Хата «чистая», для себя берег, на всякий случай, так что о ней никто не знает. Пару дней отлежись, жратва и выпивка в холодильнике. Верхний свет не включай и из квартиры ни ногой. Когда всё утихнет, я к тебе сам приеду. Всё, бывай здоров! Да, чуть не забыл: не взыщи, но я вынужден буду заявить об угоне своей тачки. Так что ты её отгони на край посёлка и там брось. Сам понимаешь, мне тоже «отмазка» [47] нужна!

47

Отмазка (угол. жаргон) – оправдание, правдоподобное объяснение.