Клуб, которого не было
Шрифт:
Лена прибегает снизу:
– Можете меня уволить, но у меня там трое на коленях стоят и говорят, что не встанут, если не найдется билета. И я их пропущу.
Делайте что хотите, я никуда отсюда не уйду. Пропускайте кого угодно, куда угодно: Боярского все равно слышно только в интерлюдиях между песнями, зал поет хором, напрочь его заглушая, и Антону из-за своего пульта зал не победить. Сухопарый мужчина возраста моего папы, мягко говоря, не Паваротти, под Антонову гитару и древнюю фонограмму, с шутками про Жириновского
Дэвид Браун протискивается через толпу на «Зеленоглазом такси». Обнимаемся над головой Боярского – больше места на ВИПе нет. Он рассчитан на тридцать человек, а сейчас здесь человек сто.
Боярский поет что-то про клуб «Икра». Лика рыдает в открытую.
Москвичи не привыкли к песнопениям, где Рязань превращается в Казань или в Тюмень – в зависимости от города пребывания. В тюменской филармонии этот трюк не раз и не пять видели. С мокрыми столичными тренд-сеттерами, набившими этот душный зал под завязку, так никогда не обращались.
А впрочем, не до иронии. Дорогая редакция, я смотрю концертов триста в год, и я не очень юн. Я в жизни ничего подобного не видел.
Четвертый бис с «Пора-пора-порадуемся», кажется, и впрямь последний.
Выхожу во двор и три минуты стою молча.
Возвращаюсь в гримерку. Стучу. Шляпа – на столе. Боярский запускает пятерню в полуседую шевелюру. Держит себя в руках, будто и не было ничего.
– Если не сложно – снимите для меня вот тот большой плакат.
– Три на шесть метров, который на входе?
– Да, пожалуйста.
Ударяю дверью Мишу с Брауном. Ой!
– Грегори, он не против, если мы скажем спасибо? – не склонного к лирике Брауна, похоже, накрыло нашим детством.
Боярский не против.
– Вы говорите по-английски, Михаил Сергеевич?
– Yes! – шляпа снова на месте.
– Your song «Green Eyed Taxi», – почтительно наклоняет голову Браун, – I'm really, really, really impressed!
Я не я, если Браун не подумывает в эту минуту о ремейке.
– Thank you, – вежливо кивает Боярский. – What do you do?
– Михаил Сергеевич, к вопросу о том, кто у нас играет – Дэвид играет здесь чаще других, мы сейчас найдем вам пластинку его группы, думаю, вам понравится.
Миша с Брауном ретируются в машину искать пластинку Brazzaville. Возвращаются, вручают, откланиваются.
– OK, thank you! – интересно, будет ли Боярский слушать Brazzaville?
Анечка приносит сложенный вшестеро огромный плакат и объявление с обрывками скотча: «На концерт Михаила Боярского все билеты проданы».
– А когда у вас поезд? – интересуюсь я.
– Через двадцать минут, – упаковывает плакат Боярский. – Машина готова?
Снова в.быт – о том, что нужна машина на вокзал, никто не предупреждал. Не везти же его на прикормленной «Волге», что
– Миша, – звоню Браунову опекуну. – Вы далеко отъехали? Пожалуйста, разворачивайся срочно, высаживай
Дэвида, возвращайся и бери Михаила Сергеевича. Поезд через пятнадцать минут.
Я Дэвиду перезвоню и объясню. Он поймет.
Что с Моби у Таньки ничего не получится – я был уверен железно. Для того и существует техника, чтобы не срабатывать в самый ответственный момент. И не страшно – был разработан план «Б», по клубу слоняется дюжина граждан в белых комбинезонах с маской Моби на лице. Танька собрала безумный микс из 2Unlimited и Rednex – вспомним голодное детство. Трэш-саундтрек девяностых пробирает до костей. Ее коллеги с рекорд-лейбла насобирали зашедшим на огонек призов и подарков. Друзья из LiveJoumal бодро расширили вечеринку в честь выхода нового альбома Моби.
Это не «Play» и не «18», конечно, но вполне ничего альбом – если кто-то еще слушает музыку альбомами, как это было в пору «Play» и «18». Подозреваю, что Таньке просто хотелось сделать вечеринку, никогда раньше она вечеринок не делала. А тут подвернулась возможность – еще и с пользой для лейбла-работодателя. А у лейбла появился шанс достучаться до Моби и выбить пятнадцать минут промовремени.
Бой курантов. Торжественная Танькина коллега в черном платье остановилась с микрофоном у экрана.
Сейчас ничего не будет видно или слышно не будет.
На экране – знакомая бритая голова.
– Привет, Моби! Ты слышишь нас?
– Слышу и вижу, – отвечает голова.
Надо же. Пятьсот человек, забредших по объявлению в LiveJoumal, радостно вопят.
– Чем ты сейчас занимаешься? – интересуется Танькина коллега.
– Только что пообедал. Хотите посмотреть, что у меня в холодильнике?
Моби подхватывает камеру и идет к холодильнику. Ну и запасливы вы, господин народный артист: я такой холодильник только у родителей перед Новым годом видел.
– А что ты видишь из окна? – Ведущая молодец: пятьсот человек в зале точно не интересует, что там Моби думает по поводу своего последнего альбома и судеб искусства.
Камера, вынесенная на балкон, показывает расческу манхэттенских крыш: высоко живет народный артист.
– Здравствуй, Лиса! Здравствуй, Гомер! – дурачится Моби: он проходил мимо полки с игрушечными Симпсонами и – понял правила игры – устроил русским телезрителям кукольный театр.
Моби электровеником носится по своему лофту: показывает домашнюю студию, открывает двери шкафов, машет рукой, подмигивает населению – ведет себя по всем правилам виртуального зоопарка. Подарок, а не артист. Дюжина поддельных московских Моби с масками на лице расселась у экрана и внимает.