Клуб Мертвых
Шрифт:
Полузакрыв глаза, он представил себе очаровательный образ герцогини де Торрес.
— Герцог де Белен! — вдруг доложил лакей, прислуживавший Жаку.
Герцог, для которого этот доклад был не более как пустой формальностью, вошел вслед за лакеем.
— Ах! — сказал, смеясь Жак. — Мне совестно, что вы застаете меня в постели, но я заранее убежден, что вы не станете меня слишком бранить…
Де Белен почему-то молчал. Он, не глядя на Жака, только нервно дергал концы своих бакенбард, что всегда было признаком крайнего
— Простите же меня! — снова сказал Жак. — Я не пресытился еще, как вы, сибаритством… Скажите, что привело вас ко мне… и если я мог бы оказать вам какую-нибудь услугу…
Де Белен вдруг поднял голову.
— Милый мой, — насмешливо сказал он, — я пришел просить вас переговорить со мной…
— Я к вашим услугам, — сказал Жак, решивший, что с ним шутят.
— Я надеюсь, что вы откровенно ответите мне… теперь…
— Теперь?
Это слово и тон, которым оно было сказано, удивило Жака.
— Разве я когда-нибудь был с вами неоткровенен?
— О! Прошу вас, не возражайте… Я слишком хорошо знаю Манкаля, чтобы не понять все хитрости его ученика…
Жак приподнялся, широко раскрыв глаза. Он с удивлением смотрел на де Белена.
Он все еще думал, что это шутка, только отметил про себя, что она продолжается слишком долго.
— Действительно… похоже на обвинение, — сказал он, все еще улыбаясь, — и я, наверное, совершил какое-нибудь ужасное преступление… Я готов принять любое наказание, которое вам будет угодно наложить на меня!
Де Белен нетерпеливо пожал плечами.
— Довольно, — сказал он почти грубо, — я вижу, что для того, чтобы заставить вас сбросить маску, с вами надо говорить откровенно… Господин граф де Шерлю, граф вы или нет, неважно, но я знаю все!… Ваш друг и покровитель Манкаль — негодяй и вор, если еще не хуже… И мне не хочется оставаться более ни его игрушкой… ни вашей…
Он остановился.
Молодой человек вскрикнул от гнева.
— А! А! Кажется вы просыпаетесь! — засмеялся де Белен. — И чтобы заставить вас говорить, не понадобится прибегать к сильным средствам… Плохо сыграли, сударь!…
Он стоял в это время возле постели.
Жак схватил его за руку и притянул к себе так, что его лицо почти касалось лица де Белена.
— Сударь, — сказал Жак, задыхаясь от гнева, — я не знаю, что меня удерживает от желания дать вам пощечину, которую вы вполне заслуживаете!
— Насилие? Неужели я должен позвать моих лакеев?
Жак оттолкнул его.
— Нет!… Я все-таки ваш гость… Пройдите, пожалуйста, в гостиную… Я выйду к вам через несколько минут… И так как вы жаждете объяснений, то мы увидим, будете ли вы сами в состоянии дать мне те, которые я потребую!
Его голос был тверд, глаза сверкали, так что, несмотря на всю свою дерзость, де Белен был почти испуган.
— Вы меня слышали? — продолжал Жак. — Ступайте!
— В самом деле? — воскликнул
— Сударь, я не знаю, что вы называете светским этикетом… Но я позволю себе заметить, что вот уже дважды вы упрекаете меня в том, что я принял ваше гостеприимство…
— Хорошо, — сказал герцог, вдруг успокаиваясь, — я вас буду ждать в гостиной, только, пожалуйста, поторопитесь…
— О! Разумеется!… Я сам спешу узнать, в чем дело!
— В этом отношении вы будете вполне удовлетворены.
Де Белен вышел. В ту минуту, когда он входил в гостиную, к нему подошел лакей, подавая письмо.
— Да-да.
Де Белен взял поданный ему конверт и, погруженный в свои мысли, не читая, опустил письмо в карман. Потом стал нетерпеливо ходить взад и вперед по комнате.
— Да, это негодяй, — шептал он. — Можно не сомневаться, что этот враг, а я чувствую, что он мне враг, был послан Манкалем, затем, чтобы…
Он вдруг остановился и с гневом топнул ногой.
— Этот Манкаль знает все мои тайны! Разве он не подслушал моего разговора с Сильвереалем? Этот дуралей-барон имеет манию постоянно вспоминать прошлое, как будто оба мы его не знаем! Так что теперь я во власти этого Манкаля… и де Шерлю, который, может быть такой же Шерлю, как я Белен!
Он опустился в кресло.
— Благоразумно ли начинать борьбу? Не будет ли для меня выгоднее заключить союз?
Он задумался.
— Я, скорее всего, допустил оплошность. Я слишком погорячился!… Черт возьми!… Да и этот авантюрист тоже… Он чуть ли не хотел дать мне пощечину?… Правда, я был груб… Истинная сила заключается в том, чтобы стоять выше эмоций… Я не забуду больше об этом…
В эту минуту дверь отворилась и вошел Жак.
Он был очень бледен, и в его наружности было столько истинного благородства, что де Белен поднялся, испытывая невольное уважение.
Жак спокойно подошел к нему.
— Милостивый государь, — сказал он немного дрожащим голосом, — мы обменялись сейчас ужасными словами, я позволил себе произнести угрозы, в которых раскаиваюсь, и теперь уже совершенно спокойно пришел требовать объяснений, которые вы обещали мне дать.
Странная вещь, это вступление, полное достоинства, произвело впечатление прямо противоположное тому, которое мог бы ожидать всякий посторонний свидетель этой сцены.
Де Белен подумал:
— Как он ловок! Как хитер… Посмотрим, кто кого…
Он поклонился Жаку.
— Я охотно забуду, — сказал он, — резкие слова, вырвавшиеся у вас, так как, признаться, я был виноват первый… Я поступил, как мальчишка!…
— Что вы хотите сказать? — с беспокойством спросил Жак.
— Э! Боже мой! Все очень просто!… В порыве раздражения я забыл, что вы уже давно должны были быть готовы к этой сцене.
Жак до крови прикусил себе губы.