Клуб миллионеров
Шрифт:
Исхаков заносит руку и касается моего лица. Аккуратно, но уверенно. Он уже знает, что владеет мной, потому что я дала свое согласие.
Пальцем вновь давит на губы, размазывая помаду. Я сглатываю, пропуская толчок в груди.
Живот наполняется звенящей энергией, которая мучительно пьянит.
– Разденься, – в очередной раз приказывает и отходит к дивану.
Страх парализует все тело до кончиков волос. Нервы натягиваются, как новенькие гитарные струны.
Не могу поднять руки
Во рту давным-давно пересохло, а я, кажется, никогда не решусь попросить хоть каплю воды.
Исхаков сидит напротив, удобно расположившись на сером диване. В руке он крутит бокал с алкоголем. Сейчас мужчина подносит рокс к губам и делает довольно большой глоток.
Все его хозяйские действия плотно записываются на подкорку.
И все, что сейчас хочу, чтобы он напился и отключился. Забыл про меня и вообще про то, что я стою здесь как кукла на постаменте, надеясь стать незаменимой любовницей зверя.
Если бы только папа видел, на что решилась его дочь, он бы отказался от меня. И был бы, скорее всего, прав. Я падаю. Низко.
Когда пальцами все-таки нащупываю потайную молнию, веду «собачку» вниз.
Это единственный звук, который наполняет огромную комнату. Нет, еще звон льда в бокале зверя.Взгляд Исхакова впивается в мои плечи, по которым сползают лямки платья. Само платье уверенно летит в ноги.
Его лицо ничего не выражает. И я не могу понять, нравится ему то, что он видит, или… нет.
В квартире странная температура. Мне ужасно жарко, но я вся дрожу от холода. Жуткое состояние, учитывая, что зверь все видит: как мне неловко, какая я неуклюжая и стеснительная.
Но он продолжает смотреть, и… оценивать.
– Подойди ближе, – вибрирующие нотки и так низкого голоса еще больше заставляют тело дрожать. Кажется, только из-за них я и слепо исполняю его приказы.
Облизываю губы, снова коротко вдыхаю. Влажные глаза хочется прикрыть.
Остаюсь стоять перед Демидом в одних только трусиках. На ногах высокие каблуки. Поднимаю ногу, чтобы скинуть ненужный реквизит.
– Туфли оставь. Мне нравится.
Вновь подчиняюсь.
Зверь жадно рассматривает мою грудь. Между нами остался метр, но я ощущаю каждый цепкий взгляд.
Соски ноют. Они стали очень чувствительными. Если он до них дотронется, мне будет неприятно. Или, наоборот, я завою от желания.
Я вся покрыты мурашками, и только слепой не увидит, что меня потряхивает. Даже губы с размазанной помадой дрожат.
Глаза зверя непередаваемо черный и опасные, полные огня и возбуждения. Только они и выдают, что картинка Демиду нравится.
Не картинка, а я. Маша.
От взгляда, которым Исхаков трогает мою грудь, живот, бедра, лобок, между ног приятно
Сердце перекачивает десятки литров крови. Настоящий мотор.
Вижу, как Демид отпивает последний глоток виски из бокала и поднимается с дивана. Подходит ко мне и вновь смотрит. Смотрит, смотрит, смотрит. И ничего не говорит, кроме приказов.
От него исходит удушающая энергия, которая божественно пахнет. Но, просачиваясь в кровь, травит.
Зверь касается моей шеи, жестко фиксирует, снова делает взглядом акцент на губы. Я знаю, что он хочет, но пока не готова ему это дать.
Дальше очерчивает плечи и сжимает грудь. Довольно сильно, с выдохом, который больно жжет кожу. Большим пальцем надавливает на сосок и очерчивает ореолу.
Я была права. Соски стали чувствительными. А я всматриваюсь в его губы и хочу, чтобы он избавил меня от этих ощущений, захватив в рот острые вершинки.
Когда ладонь Исхакова доходит до впадинки пупка и движется вниз к лобку, прикрываю веки. Стон застревает в горле, я давлюсь им и зажимаю внутри.
Мне приятно все, что он сейчас делает. Каждое его гребаное властное движение. Как заколдовал, дьявол.
– Какой секс ты любишь? – не разъединяя взгляда спрашивает.
Глядит вглубь меня. В клетки встраивается и меняет их порядок.
Веду плечами, застопорившись на таком вопросе.
– Классический. Наверное.
– Ты не уверена? Ты… девственница? – легко спрашивает.
Открываю рот, чтобы ответить. Сбивает его взгляд. Едкий и колючий.
– Это… проблема? – коряво гну губы в усмешке. Неуместной и совсем не красивой.
– Нет, – бесстрастно отвечает.
Исхаков двумя руками фиксирует голову за шею, заставляя смотреть на него. Ответы свои ищет, до правды докапывается. Одной ведет по щекам и надавливает указательным и большим пальцами.
По поверхности тела струится ток силой в тысячи вольт, в воздухе пахнет соленой кожей. Мышцы внизу живота сжимаются от каждого взмаха его ресниц.
Долго молчит. Так, что нервы звенят от натяжения.
– Когда ты в следующий раз решишь накрасить губы красной помадой, будешь делать мне минет. Это понятно?
Медленно прикрываю веки и открываю. Я все поняла.
Его слова и просьба грубая. Застываю в нелепой позе, не вовремя вспоминаю, что помада на моих губах размазана, под глазами, наверняка, потеки туши от дикой жары, а спина покрыта липким потом.
Исхаков отходит от меня снова к дивану и усаживается на свое место, широко раздвинув ноги. Тонкая ткань штанов натягивается, и я вижу внушительную эрекцию.