Клуб серийных убийц
Шрифт:
— Что это ты там делаешь, Дуги?
Я снова замираю, не в силах поверить, что он меня слышал. Я поворачиваюсь к нему, он смотрит на меня ничего не выражающим взглядом.
— Ничего… совсем ничего.
— Хорошо, потому что, когда ты закончишь с моими вещами, надо будет заняться планом.
— Каким планом?
Агент Вэйд выкатывает на меня глаза.
— Планом следующего убийства.
— Уже? Но…
— Но что?
— А мы не слишком торопимся? У меня не было времени даже дух перевести.
— Именно этого я и хочу. Дуги. Если я перестану
Я в ярости.
— Эй, я неплохо справлялся, пока ты не появился. Никуда не торопился, заметал следы…
Агент Вэйд подносит руку ко рту и во весь рот зевает.
— Да-да.
Это болезненный укол, и я отворачиваюсь, не желая больше смотреть на него. Он определенно видит, что разозлил меня, и пытается вернуть мое расположение.
— Ну хорошо, ты отлично поработал. Но у нас ведь и правда нет времени. Я хочу, чтобы с ними было покончено как можно скорее. Кто следующий в списке?
— Ричард Бартон.
— Что ж, пусть будет Ричард Бартон.
— Клуб просто свихнется, если он не появится.
— Клуб и так свихнулся.
Агент Вэйд снова укладывается на моем диване, почесывается, берет пульт управления и утыкается в экран телевизора.
— Кстати, я люблю, чтобы на моих брюках были стрелки, так что давай за дело.
Ричард Бартон
Любовная библиотека
Агент Вэйд проводит большую часть ночи, печатая на машинке, и примерно до четырех утра стук клавиш сводит меня с ума. Я пытался просить его перестать, но он утверждал, что в ФБР любят получать отчеты в трех экземплярах, и продолжал стучать. И пока я лежал и слушал грохот марша, доносящийся из моей гостиной, мне пришло в голову, что я должен с кем-то поговорить. И, что более важно, найти какой-то выход из всего этого.
Бетти Грэбл отдает книгу очкарику, которому на вид не больше пятнадцати, смотрит, как он краснеет, когда на мгновение их глаза встречаются, и потом чуть не падает, поскольку перед ней возникаю я с книжкой под названием «История колесных пароходов». Бетти приоткрывает рот и невольно делает шаг назад. Я ничего не говорю, просто улыбаюсь, показываю мою книгу и смотрю, как она прогоняет мою библиотечную карточку через свою машину. Потом я ухожу и жду закрытия библиотеки.
Я перехватываю Бетти, когда она перебегает улицу, чтобы сесть в трамвай, и вхожу туда почти одновременно с ней. Хотя она слегка нервничает при виде меня, у меня возникает чувство, будто она знала, что я ее жду.
Она смотрит на меня из-за больших розовых очков. Мгновение я вспоминаю, как она вытирала слезы смеха столовой салфеткой, и понимаю, что правильно выбрал манеру разговора. Я испытываю явственное возбуждение при виде ее, и это в первый раз за много, много лет.
Бетти заговаривает первой, смущенно глядя на меня сквозь очки.
— Дуглас.
Я улыбаюсь, изо всех сил стараясь
— Бетти.
— Скажи, ты… ты случайно зашел в библиотеку? — Бетти подозрительна, я и не думал, что она такая нервная. Слишком робкая, чтобы оказывать существенное влияние на клуб.
— Да. Случайность. Абсолютная случайность. — Я вынужден солгать, потому что не хочу, чтобы она паниковала. Если это случится, мне не удастся наладить с ней контакт.
— Я так и думала. Значит, ты живешь где-то здесь?
— Очень близко.
Наступает тишина. Я хочу, чтобы Бетти действительно считала эту встречу случайностью, и потому позволяю длиться этому неловкому, оглушительному молчанию. Как будто у меня в голове нет ни одной мысли и я не умею поддерживать беседу. Только и способен на жалкую улыбку.
Кажется, что я глупо улыбаюсь ей уже несколько часов, и вижу, что ей становится неудобно. Ей приходится прервать затянувшуюся паузу.
— Я должна была спросить… просто чтобы удостовериться.
Я киваю, но продолжаю улыбаться — прием «глупая улыбка» доведен до совершенства
— Просто в последнее время я немного нервничаю. Особенно после смерти Уильяма Холдена. И от Таллулы до сих пор ни слова, — Бетти говорит и с каждой секундой тревожится все больше. — Знаю, я в клубе совсем недавно, но мне так страшно.
— А этот мир вообще страшный. — Я вспоминаю, что однажды эти слова сказал телевизионный психиатр, повторяю их, как магическое заклинание, и внезапно снова становлюсь блестящим собеседником. —Хотя должен признать, что она мне никогда не нравилась. Знаешь, в конце вечера она никогда не вносила свою часть денег. — По моим подсчетам, всего Таллула задолжала клубу около девяноста долларов.
Бетти, кажется, немного ошарашена, и я делаю вид, что пошутил, разражаясь смехом, который вы обычно слышите в операх. Низкий, громкий и музыкальный звук. Хо-хо-хо.
— Шутка!
Хотя надо сказать, если мне кто-то и несимпатичен, то это скупцы.
Бетти слабо улыбается, и я замечаю, что на щеках у нее появляются ямочки, которые были бы просто очаровательны, если бы она почаще делала интенсивный массаж лица. Она робко смотрит на меня.
— Скажи, если сочтешь, что я просто спятила, но тебе не кажется, что мы в опасности, Дуглас?
Я напускаю на себя озадаченный вид, как будто не понимаю, о чем это она.
— В опасности?
— Ну… просто я кое-что знаю… — щеки Бетти слегка краснеют.
Кровь застывает у меня в жилах.
Бетти хочет сказать что-то еще, но ей не хватает мужества, и она отворачивается, тихонько охнув.
— Забудь об этом. Наверное, у меня паранойя.
Нельзя позволять ей уходить в сторону. Я говорю спокойным и легкомысленным тоном:
— Что именно ты знаешь? — Внезапно затруднения с агентом Вэйдом отходят на второй план. Похоже, что мне, возможно, придется сначала убить Бетти, а уж потом перейти к Ричарду.
Она пожимает плечами, потом опускает глаза и говорит: