Клуб заграничных мужей

Жукова-Гладкова Мария

– А то, что нельзя, осталось на дискетах, – сделала вывод я, кивнув на карман Марины.

– Да, все, до чего смогли добраться. Но я знала только, что тайники сделаны на даче. Сегодня приехала сюда и застала тут Диму с Колей. Потом приехали вы. Лана, вам-то это все зачем? Ведь вы же не собираетесь проводить никаких экспериментов и исследований! Вы же не станете руководить церковью Святого Дона Жуана или чем-то подобным! Что вы хотели с ними сделать?!

– Уничтожить, – ответила я. – Вы используете наших людей. Вы сами называли несчастных женщин материалом! Они для вас – не живые люди, а непонятно что.

Да, возможно, кто-то из них и согласился бы добровольно, в здравом уме и твердой памяти, попробовать на себе действие препаратов. За деньги, например, которые вы обязаны платить тестируемым в США. Но то, как действуете вы, аморально! Я даже не говорю о законности! В нашей стране это слово давно забыто. Но есть общечеловеческая мораль. Есть конкретные люди, которые благодаря вам не улучшили здоровье, а, наоборот, потеряли его.

– Мы стараемся их лечить! – завопила Марина, размахивая пистолетом. – Мы…

– Вы их калечите. Точно зарегистрированы недопустимые побочные эффекты в семидесяти пяти процентах случаев и сомнительный результат в двадцати пяти. Это…

– Так, значит, вы все-таки прихватили какую-то дискету? – сузила глаза Марина. – Самую ценную, хочу отметить. Я знаю, что она должна была лежать в отдельном тайнике, до которого, как говорил Слава, никто никогда не догадается добраться. А вы… – Марина захлебнулась злостью, потом внезапно собралась и направила ствол мне в грудь. – Ну так получайте!

В это мгновение раздался звон разбиваемого стекла и прогрохотал выстрел.

Я рухнула на пол рядом с Веркой, которая, несмотря на ранение, проявила удивительную прыть, как и мой ребенок. В одно мгновение мы втроем оказались за большим креслом, стоявшим в углу.

А в комнату уже врывалось стадо слонов.

Глава 26

Ночь с 15 на 16 мая,

с субботы на воскресенье

Стадом руководил Алексей Петрович собственной персоной, объявивший, что спасением жизни я обязана «рогатому» Олегу Анатольевичу, на протяжении всего разговора державшему Марину Васильевну на мушке и выстрелившему в нужный момент. Олег Анатольевич был очень доволен собой.

Я подошла к нему, приподнялась на цыпочках и, с трудом дотянувшись до почти исчезнувшего рога, чмокнула.

– Точно не она тебя по лбу била? – уточнил Афганец у соратника. – Ты посмотри повнимательнее. От Светланы Алексеевны ведь всего можно ожидать. Я же правильно предположил, что она сегодня решит посетить этот домик. Мало ей вчерашнего оказалось.

– Нет, шеф, я же говорил… Разве она бы до меня дотянулась? Вон как сейчас на цыпочки вставала.

Я изобразила святую невинность. Потом, бросив взгляд к двери, увидела лежавшую в луже крови Марину Васильевну. Парни Афганца уже достали у нее из кармана пять дискет.

Верка вопила истошным голосом, вспомнив о ранении, громогласно восклицая, что сейчас умрет от потери крови.

– Отвезите ее к Рубену, – отдал приказ Афганец. – А мы побеседуем с Ланочкой и ее отпрыском.

– Только давай не здесь, – попросила я, поежившись.

– Я предлагаю поехать ко мне, – предложил Лешка.

Любой вариант был предпочтительнее загородного дома с покойниками, и мы с Сашкой вслед за Алексеем Петровичем

спрыгнули из окна на землю. В этот момент опять ухнула сова.

– Мама, я в нее все-таки гранатой запущу, – воскликнул Сашка.

– Я тебе, гранатометчик! – рявкнул Афганец. – Это мой человек сигналы подает.

– Какие сигналы?! – хором воскликнули мы с сыном.

– «Кто-то на подходе». «Не стоит особо беспокоиться». И про вас сигнализировал. «Двинулись», «лезут в дом» ну и так далее. Нельзя же было оставить вас без наблюдения? Ведь всего можно ожидать. Ладно, пошли к машинам.

В это мгновение прозвучали два выстрела, за которыми последовал взрыв. Закрывая головы руками, мы втроем рухнули на землю. Сашка с Лешкой одновременно хотели показать себя героями (или джентльменами) и, стукнувшись лбами, накрыли мое хрупкое тело, едва не раздавив. Но я не стала особо возмущаться, наоборот, мужиков следовало поблагодарить за заботу.

Но сделать этого я не успела.

Тишину ночи прорезал вопль братца:

– Веруша, дорогая, я спасу тебя!

– Кто этот козел?! – вскричал Афганец, конечно, не узнавший Костю по голосу, и, вырвав из-за пояса пистолет, понесся в сторону, где только что к небу взлетали комья земли и куски металла.

– За ним! – рявкнула я сыну. – А то он еще пристрелит дядю Костю! – И добавила в спину Афганцу: – Лешка, стой! Это мой брат! Он просто придурок!

– Дядя Леша, не убивайте его! На идиотов не обижаются!

Догнали мы Афганца у остатков очередной машины, где два бугая, утащившие Верку из дома, чтобы везти ее к Рубену Саркисовичу, бутузили ногами моего братца. Верка валялась рядом на траве и истошно вопила.

– Что здесь происходит?! – рявкнул Афганец. – Кто взорвал машину?

– Вот этот кретин, – ответили подчиненные, не прекращая массировать Костю каблуками, причем старались обработать самые уязвимые части организма. – Вначале стрелял в нас. Хорошо, что промахнулся. А потом гранатой запустил. Мы к тому времени, правда, уже успели прикрыться.

– Прекратите его лупить! – завопила я, пытаясь оттащить молодцев от даже не сопротивлявшегося Кости. Братец просто закрывал голову руками, приняв позу эмбриона. Сашка пытался мне помочь, но мы с сыном не могли тягаться с двумя бугаями.

– Кто этот козел? Кто стрелял в моих людей? Кто взорвал мою машину? – повернулся ко мне Афганец. – Ты его знаешь?

– Это мой брат. Я же тебе кричала. Только, пожалуйста, не надо его убивать!

Афганец отвесил челюсть. Его молодцы прекратили лупить Костю, а я бросилась к подвывающему братцу, чтобы проверить его состояние. Бегло осмотрев, решила, что за пару деньков у Рубена Саркисовича оклемается. В особенности если в той же палате будет лечиться Верка.

Мы с Сашкой уже хотели помочь Косте встать, но тут меня, как котенка, за шкирку поднял Афганец и развернул к себе. Рожа у него была перекошена от злобы. Взгляд не сулил ничего хорошего: в идеале – контрольный выстрел в голову (если повезет умереть сразу). Когда видишь такой взгляд, направленный на тебя, с его владельцем не пререкаешься. Я поняла, что беспрекословно выполню все, что скажет Лешка – и ради себя самой, и ради сына, брата и подруги.

– Две машины за два дня – это уже слишком даже для вашей семейки, – процедил он. – Мое терпение лопнуло!