Клубничка на березке: Сексуальная культура в России
Шрифт:
Непременное требование Евросоюза – чтобы возраст согласия был одинаковым для гетеро– и гомосексуальных отношений (раньше в некоторых странах он был разным).
В первом варианте Уголовного кодекса РФ возраст согласия был установлен в 16 лет, затем его понизили до 14, а в 2003 г. снова повысили до 16 лет (статья 134 УК).
В России охраной сексуальной неприкосновенности детей всерьез практически никогда не занимались. Даже когда в 1990-х годах наша страна стала одним из мировых центров производства и распространения самой циничной детской порнографии, мы узнали об этом лишь после того, как фрагменты этих фильмов показали по итальянскому телевидению, что вызвало громкий международный скандал.
Разумеется, в МВД и медицинских учреждениях работали эксперты по этим вопросам, но их было мало и на широкую публику они не выходили. Считалось, что таких грязных вещей в нашей стране быть не может. Первой тревожной публикацией по этому поводу стала моя статья «Осторожно: дети. Жертва сексуальной агрессии – ребенок» в самой многотиражной советской газете «Труд» (Кон, 1991).
«К сожалению, в этой области бытует очень много ложных представлений.
Миф первый. Принято считать, что сексуальные покушения на детей редки и являются признаком морального распада и деградации общества. На самом же деле они были всегда. Уже древнейшие законодательства пытались положить им конец путем высоких штрафов и иных наказаний. Вместе с тем некоторые действия, которые мы сегодня строго осуждаем, в прошлом вообще не принимались всерьез. Сегодня сексуальные покушения на детей и подростков осуждаются и морально и юридически, тем не менее они очень часты. И не только у нас, как это представляется иным борцам с падением нравов.
Так, по американским данным, каждая четвертая или пятая девочка и каждый седьмой или девятый мальчик моложе 18 лет подвергались каким-либо сексуальным покушениям. Чаще всего это происходит с подростками, но четверть случаев приходится на возраст до семи лет.
Миф второй. Бытует мнение, что большинство сексуальных покушений совершают посторонние. На самом же деле в 4 случаях из 5 это делает кто-то, кого ребенок хорошо знает. Очень часто (29% случаев!) этот “кто-то” один из старших членов его собственной семьи. К сожалению, в нашей стране такая статистика не ведется – этим просто никто не интересовался, но сексуальное насилие в семьях наблюдается нередко. Несколько лет назад в Артеке один 14-летний мальчик “совратил” добрую половину отряда, научив и девочек и мальчиков таким вещам, которые знает далеко не каждый взрослый. Когда же скандальная история получила огласку, выяснилось, что его самого научили отец, мать и старшая сестра. Сначала они проделывали это с ним насильно, а потом он сам “пристрастился” и начал пробовать на других...
Миф третий – полагать, что все взрослые, развращающие детей, – люди с психическими отклонениями или сексуально больные. На самом деле педофилы, т. е. люди, которых сексуально влечет исключительно к детям, составляют в этой группе меньшинство. Большинство же, как ни странно это покажется непосвященному и как это ни режет слух, – мужчины, имеющие нормальную психику, часто женатые и
Четвертый миф исходит из предположения, что сексуальные покушения на детей бытуют главным образом в бедной среде и в неполных семьях. На деле же они случаются во всех слоях общества, с разными уровнями дохода, во всех этнических и религиозных группах.
И последнее весьма распространенное заблуждение – считать, что, рассказывая о сексуальных покушениях, дети, как правило, лгут, выдавая воображаемое за действительное. Увы, большей частью дети говорят правду. Но нередко они молчат – из страха, что им не поверят, из боязни наказания или из чувства любви к совратившему их человеку, особенно если это близкий родственник. Из этого следует, что нам известна лишь очень малая часть подобных фактов.
Субъективные реакции детей на сексуальные совращения также неоднозначны. Если грубое насилие и причинение боли вызывают страх и стойкое – на долгие годы – отвращение, то эротические игры воспринимаются совсем иначе. Ведь для ребенка куда важнее психологическая атмосфера контакта, нежели его сексуальное содержание, которого ребенок не осознает.
Следует также иметь в виду, что некоторые, рано созревшие в этом отношении дети иногда сами провоцируют и поощряют взрослых к сексуальным контактам, начиная приятные им эротические игры, добиваясь соответствующих прикосновений, ласк и т. д. Чаще всего это делается бессознательно, но иногда, особенно подростками, и сознательно. Так что слово “совращение” не всегда правильно отражает характер таких взаимоотношений.
Тем не менее, подобный “опыт” влияет на всю последующую жизнь ребенка. Не говоря уже о нравственных аспектах проблемы, многие сексуальные и общепсихологические трудности взрослого человека нередко коренятся именно в сексуальных переживаниях его детства. И хотя детские травматические переживания часто полностью вытесняются из памяти, сохранившись лишь в подсознании, они проявляются в различных неврозах. Многие женщины, которые в детстве были жертвами сексуального насилия или совращения, испытывают трудности в установлении интимных отношений с мужчинами. Их сексуальные контакты лишены эмоциональной полноты и не приносят чувственного удовлетворения. Некоторые сексуально травмированные дети, став взрослыми, отличаются пониженным самоуважением, гипертрофированными чувствами вины и стыда, чувством отчуждения от других, отвращением к прикосновениям, склонностью к пьянству и наркомании. Наконец, среди них очень высок процент самоубийств, предрасположенности к наркомании, они нередко становятся жертвами всякого рода злоупотреблений.
Какова профилактика сексуальной эксплуатации детей и несовершеннолетних? Меры правовой защиты известны. Однако и здесь много трудностей.
Прежде всего, проблематичны юридические рамки, так сказать, сексуального совершеннолетия – то есть определение того, с какого возраста можно легально вступать в половые отношения. Если эта норма формулируется в понятиях абсолютного возраста, скажем 15 или 17 лет, то не учитываются индивидуальные различия в сроках полового созревания. Если же закон говорит о половой зрелости, понятие это кажется недостаточно определенным. Для судебной же практики любые нюансы в этом деликатном деле очень важны.
И все-таки даже самая идеальная система права не в состояния охватить полностью столь тонкую сферу человеческих отношений, особенно в семье. Здесь важен не столько контроль, сколько просвещение. Взрослые, в первую очередь родители и учителя, должны обладать хотя бы самыми элементарными знаниями в этой области. Раздевая, купая, наказывая или лаская детей, родители невольно могут вызвать у ребенка эротические чувства. В этом нет ничего противоестественного, однако нужно быть внимательным к физиологическим и психологическим реакциям ребенка, избегать стимулирования его эрогенных зон, уважать право ребенка контролировать собственное тело. Особенно опасны в этом смысле телесные наказания, которые вызывают у некоторых детей острые и болезненные эротические переживания. И девочек, и мальчиков необходимо предупреждать в доступной им форме, что определенных контактов со взрослыми им следует избегать. Однако делать это нужно в высшей степени осторожно не запугивая ребенка и не пробуждая в нем болезненной подозрительности к окружающим людям и страха перед собственной сексуальностью.
Здесь как нигде требуются сдержанность и такт, ибо это палка о двух концах: плохо, когда родители, учителя, общество не знают, что такое сексуальная эксплуатация детей, но не менее опасно, если об этом говорят слишком много и чересчур публично. В 1988 году, когда я был в США, меня поразило обилие телепередач на тему о совращении детей и инцесте (кровосмешении). Женщины и мужчины, ставшие в детстве жертвами сексуальной эксплуатации, в том числе и в собственной семье, детально рассказывают о своем опыте, об интимных подробностях, выворачивая наизнанку свою прошлую и настоящую жизнь. Смотреть и слушать это было с точки зрения научной познавательности поучительно, но вместе с тем неприятно – слишком уж велики “дозы”.
Я подумал: не получится ли так, что некоторые родители, напуганные этой информацией, станут – от греха подальше – вообще избегать телесных контактов с детьми? Это было бы настоящей катастрофой. Ибо прикосновение – важнейший способ передачи эмоционального тепла, в котором человек вообще, а ребенок в особенности остро нуждается. Можно ли представить себе, чтобы любящая мать, заботливый отец не обняли своего ребенка, не прижали к груди, не приласкали? Разве это не обед нило, не обесцветило бы жизнь? С другой стороны, поток информации о том, что детей совращают буквально все – родители, родственники, учителя, священники, даже сексотерапевты, – способен вызвать волну подозрительности и даже паники, которая отравит жизнь и взрослых, и детей. Массовая истерия по этому поводу может только породить “охоту на ведьм”. Кстати, в 1990 году, вторично посетив США, я обнаружил, что американская пресса почувствовала эту опасность, и мои коллеги-сексологи уже не обвиняли меня, как тогда, в перестраховке...
Убежден, что и у нас эту проблему надо обсуждать спокойно и взвешенно, не делая вид, что “этого” у нас нет, но и не запугивая себя и других.
Но что же все-таки делать, если ваш ребенок подвергся сексуальному нападению? Вот несколько простых правил.
Прежде всего, сохраняйте самообладание. От вашей реакции во многом будет зависеть, как ребенок переживет вызванное инцидентом потрясение.
Поговорите с ребенком доверительно. Постарайтесь узнать точные факты, но не давите, не вымогайте исповедь насильно, а лишь помогайте быть откровенным, внимательно вслушиваясь в то, что он расскажет вам сам, добровольно. Не оскорбляйте ребенка недоверием, но учитывайте и то, что он может фантазировать, придумать то, чего не было, или по-своему интерпретировать события.
Успокойте ребенка, избавьте его от чувства вины. Дайте ему понять, что вы не перестали его любить и ни в чем не обвиняете. Не заставляйте делать то, к чему он не готов, зато помогите ему как можно скорее вернуться к привычному ритму жизни.
И наконец, последнее. Обратитесь за профессиональной помощью – не только правовой, но и психологической, и медицинской.
В зарубежных учебниках (да, есть многочисленные учебники на эту тему) и в массовых брошюрах обычно указываются адреса и телефоны, по которым следует обращаться в таких случаях. Увы, я не могу последовать этому доброму примеру по той простой причине, что у нас, насколько мне известно, таких телефонов доверия и специализированных центров попросту нет и никто не готовит кадры для них. Впрочем, телефон доверия для взрослых жертв изнасилования, о необходимости которого я писал в “Труде” (1.7.90 г.) тоже, конечно, нужен. К сожалению, никто не обратил на этот призыв внимания. Что ж, обличать падение нравов и “охранять нравственность” средствами цензуры куда как проще, чем сделать что-то конкретное для пользы дела. Только нужна ли такая “бумажная нравственность?”»В моей первой (и единственной в то время) массовой книге по сексологии «совращению детей и подростков» посвящен специальный параграф (Кон, 1992. С. 260—263), во втором издании книги он был расширен, а затем, как и вся книга, помещен в Интернет. Официальный, издаваемый Общественной палатой и другими уважаемыми организациями при поддержке Совета Федерации, Госдумы и МВД, «Национальный узел Интернет-безопасности в России» называет его в числе двух первых отечественных Интернет-ресурсов по данному вопросуexpluatacia/index.php?ELEMENT_ID=536.
В 1997 г., по просьбе Ассоциации детских психиатров и психологов, я выступал на Всероссийской конференции «Дети России: насилие и защита» с докладом «Совращение детей и сексуальное насилие в междисциплинарной перспективе», который был затем опубликован параллельно в двух научных журналах, «Социальная и клиническая психиатрия» и «Педагогика» (Кон, 1998а, 1998б).
В своих статьях и учебных пособиях по сексологии, опираясь на мировые научные данные, я подчеркивал социальные факторы сексуальных посягательств на детей и одновременно – крайнюю мифологизированность массового сознания в этих вопросах, которую используют в своекорыстных целях недобросовестные политики.«В США, Англии и других странах было немало случаев, когда родителей и воспитателей осуждали на основании детских показаний, а потом обвинение оказывалось ложным. Иногда под флагом защиты детей выступают малограмотные и сексуально озабоченные лица, вызывающие в обществе массовую истерию, когда люди начинают подозревать в педофилии всех и каждого.
Во время одной такой кампании в Англии в 1990-х годах трехлетнюю Эми застали в детском саду за изготовлением пластилиновых игрушек, напоминавших по форме сосиску или змею (воспитательница усмотрела в них пенисы). В придачу девочка рассказывала о каких-то предметах, из которых “вытекает белая жидкость”. Объяснения родителей, что таинственным предметом с белой жидкостью был пузырек со спреем от носового кровотечения, а предметы в форме сосисок – копии любимых желейных конфет Эми, во внимание не приняли. Девочку внесли в список “детей группы риска”, а ее родителям пришлось долго бороться, чтобы снять с себя страшные подозрения. В июне 1997 г. суд в Майнце оправдал всех обвиняемых по самому громкому в истории Германии процессу, в ходе которого 24 мужчин обвиняли в совращении 16 детей. “Несомненно, все эти дети – жертвы, – заключил председатель суда. – Они жертвы этого процесса и тех, кто его затеял”.
В связи с этим психологи призывают к осторожности. 3—5-летние дети очень внушаемы. Если взрослый несколько раз задает им один и тот же вопрос, они начинают отвечать по его подсказке. В одном эксперименте в Корнельском университете трехлетние дети подвергались медицинскому осмотру, врач их раздевал, но не трогал их половые органы. Все это было снято на видео. Но когда потом детей спрашивали, показывая половые органы на кукле: “А тут доктор тебя трогал?” – 38% детей ответили “да”. Без куклы, при вопросе на “детском” языке, количество ложных ответов достигло 70%. Расследовать подобные дела нужно очень осторожно, спрашивать должен не простой следователь, а квалифицированный детский психолог. Следователи, судьи и эксперты могут находиться за стеклом, невидимо для ребенка, и контролировать ход допроса, который записывается на видеопленку, чтобы не опрашивать ребенка вторично» (Кон, 1999. С. 222—223; 2004. С. 278—280) [6] .«Никакой закон сам по себе не может защитить детей от сексуальных посягательств и злоупотреблений. Очень многое зависит от таких социально-экономических факторов, как бедность и детская беспризорность. Дети, о которых ни семья, ни государство не заботится, неизбежно становятся предметами купли-продажи и объектами сексуальной эксплуатации. Кстати, официальная ведомственная статистика по этим вопросам совершенно недостоверна. Когда правоохранительные органы должны рапортовать об успехах, преступность занижается, а когда хотят увеличить штаты или провести выгодный ведомству закон, “изнасилованные”, “совращенные” и “соблазненные” дети любого возраста сваливаются в одну кучу и число их сразу же возрастает до небес» (Кон, 2004. С. 275).
В 2002 г. вопрос о защите «половой безопасности» детей и подростков стал наконец предметом обсуждения Государственной думы. В рамках предложенной президентом В. В. Путиным «гуманизации уголовного права» была введена уголовная ответственность взрослых за коммерческую сексуальную эксплуатацию несовершеннолетних, вовлечение их в порнобизнес, а также в оборот продукции, оказание услуг и зрелищные мероприятия сексуального характера, за оборот детской порнографии и использование детей в качестве моделей для изготовления продукции порнографического характера. Была повышена уголовная ответственность за совершение преступлений против несовершеннолетних родителями, педагогами и иными взрослыми, на которых законом возложены обязанности по воспитанию детей и надзору над ними, за вовлечение несовершеннолетних в занятие проституцией и т. д. Все эти меры были необходимы.
Спор вызвало повышение возраста согласия до 16 лет. Главным доводом в пользу этой меры является то, что раннее, до 16 лет, начало сексуальной жизни нежелательно, а пробуждающейся подростковой сексуальностью нередко злоупотребляют взрослые. Закон не криминализирует сексуальных отношений между подростками, но взрослым предлагает держаться от них подальше. Однако важно учитывать, что половое созревание протекает неодинаково у юношей и девушек и к тому же крайне неравномерно. 18-летний юноша в сексуальном отношении может быть ровесником 15-летней девушки, криминализация их любовных отношений может обернуться неоправданной жестокостью, не говоря уж о возможности шантажа. Кроме того, сексуальная активность сегодняшних 14—16-летних настолько высока, что контролировать ее общество физически не может. Если правоохранительные органы не справляются с охраной безопасности детей до 14 лет, смогут ли они выполнить гораздо более объемную задачу, и не обернется ли это ростом коррупции и злоупотреблений? Как выглядит конкретная статистика по разным составам преступлений, половозрастным группам, типам учебных заведений, семей и т. п.?
Думцев конкретика не интересовала. Обсуждение законопроекта было крайне политизировано. Депутатов просто ошарашили цифрами чудовищного роста числа сексуальных покушений на детей и несовершеннолетних, уверили, будто европейские страны дружно повысили легальный возраст согласия, а всех критиков и несогласных заранее обвинили в пособничестве педофилам. Пресса даже требовала поименного голосования.
Между тем приведенная статистика выглядела несколько странно. Депутатов уверяли, что жертвами сексуальной эксплуатации детей и подростков в России являются многие тысячи и даже десятки тысяч несовершеннолетних, что в одном только 2001 г. было возбуждено 20 тыс. уголовных дел. Между тем, по официальным данным МВД, максимальное за год число «половых сношений и иных действий сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста» с 1992 по 1997 г. составило 542 случая. После снижения в 1998 г. возраста согласия до 14 лет число возбужденных уголовных дел уменьшилось с 349 в 1998 г. до 160 в 2000 г. Максимальное число зарегистрированных «развратных действий
«Интересную динамику» отмечает и Национальный узел Интернет-безопасности: «Число регистрируемых сексуальных преступлений против несовершеннолетних, к примеру, будучи достаточно большим в 1997 г., резко снижается на рубеже веков и далее демонстрирует устойчивый рост с 2003 г. по настоящее время. К примеру, если в 1997 г. было зарегистрировано 542 случая полового сношения с несовершеннолетним лицом, то в следующем году – 349, последующие четыре года колебания происходят в диапазоне 145—194, и с 2003 г. идет резкий рост: 751 в 2004-м, 1 632 в 2005-м, и так далее. Развратные действия описали подобную же “синусоиду” – 1 169 в 97-м, 1 653 в кризисном 98-м, затем резкое снижение до 583 случаев в 2001-м и взлет до 1 562 в 2005-м и т. д. ID=123&ID=509).
Может быть, эта «интересная динамика» отражает не столько абсолютный рост числа преступлений, сколько изменения в законодательстве? Чем строже закон, тем больше его нарушений фиксируют правоохранительные органы. После того как возраст согласия понизили до 14лет, количество зарегистрированных ненасильственных половых сношений взрослых с несовершеннолетними не могло не снизиться (они перестали быть противоправными), а когда в 2003 г. его снова повысили до 16 лет, их число не могло не вырасти в разы. Но зарегистрированный казус и доведенное до суда уголовное дело совсем не одно и то же. Чтобы разобраться в реальных тенденциях развития, нужно анализировать каждый состав преступления отдельно, с учетом соотношения пола и возраста жертв и обвиняемых, характера имевших место сексуальных действий, их последствий и т. д. и т. п. К сожалению, российская криминальная статистика непрозрачна и часто служит политическим целям [7] .
Созданный в сентябре 2007 г. Следственный комитет при Прокуратуре поначалу выглядел не особенно успешным: ни одно громкое политическое убийство не раскрыто, возбужденные дела одно за другим рассыпаются в суде, плюс внутренние коррупционные скандалы, напряженные отношения с Генпрокураторой и т. д. и т. п. Казалось, еще немного – и начнутся кадровые чистки. Но все провалы и неудачи полностью компенсировала забота о детях. Следственный комитет озвучивает и кладет на стол президенту Д. А. Медведеву страшные цифры:«Уголовная статистика свидетельствует о крайне неблагоприятных тенденциях криминальной ситуации в этой сфере. В 2007 г. 26 055 несовершеннолетних находились в розыске, в отношении детей и подростков было совершено 8 805 преступлений, сопряженных с насильственными действиями сексуального характера. Каждая четвертая жертва изнасилований и почти каждая вторая жертва (42%) насильственных действий сексуального характера – несовершеннолетняя. С 2003 г. более чем в семь раз (до 5 405 чел. в 2007г.) возросло число детей, потерпевших от ненасильственных половых преступлений (статьи 134, 135 Уголовного кодекса Российской Федерации), в частности от полового сношения, мужеложства или лесбиянства их число увеличилось в 28,8 раз, достигнув в 2007 г. 3 692 детей. В стране распространяется гомосексуальная педофилия. В период с 2003 по 2007 г. число мальчиков, пострадавших от ненасильственного мужеложства (статья 134 Уголовного кодекса Российской Федерации), возросло в 23 раза (со 129 до 3 692 чел.). 820 мальчиков пострадали в 2007 г. от развратных действий со стороны взрослых лиц (статья 135 Уголовного кодекса Российской Федерации). Действующие нормы главы 18 Уголовного кодекса Российской Федерации “Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности” не отвечают в полной мере требованиям международного права о приоритетной охране прав и законных интересов детей, прежде всего статье 34 Конвенции ООН о правах ребенка, обязывающей государства принимать все необходимые меры “для предотвращения склонения или принуждения ребенка к любой незаконной сексуальной деятельности”» (Пояснительная записка…, 2008).
+Встревоженный Президент, естественно, тут же вносит в Думу законопроект «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в целях усиления уголовной ответственности за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних», а Дума его сразу же одобряет.
Казалось бы, замечательно? Что сексуальная, как и всякая прочая, безопасность детей охраняется в РФ из рук вон плохо, и этим нужно заниматься всерьез, я твержу уже много лет. Но что делали правоохранительные органы после того, как в 2003 г. им дали дополнительные полномочия и задания? Какова судьба 20 тыс. дел, возбужденных в 2001 г.? Допустим, что наказания за эти преступления слишком мягки, высок уровень рецидивизма и т. п. Но все-таки – сколько уголовных дел было открыто и доведено до суда, по каким именно статьям, чем эти дела завершились и чем, в частности, обусловлен всплеск преступности в 2007-м?
Я не сомневаюсь в том, что российская криминальная статистика не менее достоверна, чем результаты московских выборов 2009 г., и не пытаюсь ее проверять. Я лишь внимательно прочитал официальные цифры.
По официальным данным МВД, в 2007 г. число зарегистрированных преступлений по статье 134 увеличилось, зато по статье 135 заметно снизилось, с 3 070 в 2006 г. до 1 783 (Преступность…, 2008. С. 338; Экстремизм…, 2008. С. 218). Не странно ли это? А данные Следственного комитета – вообще мировая сенсация: число мальчиков, пострадавших от «ненасильственного мужеложства», равняется общему числу всех детей, потерпевших «от полового сношения, мужеложства или лесбиянства», – 3 692. Что, девочками в России уже никто не интересуется?! До чего довели народ! По мировым данным, соотношение сексуальных посягательств на девочек и мальчиков составляет в среднем, как и раньше 3:1 (Pereda, Guilera, Forns, G у mez-Benito, 2009), а Россия за несколько лет совсем поголубела…
У депутатов и населения ни эти цифры, ни предложение резко ужесточить наказания за соответствующие преступления сомнений не вызвали. Дети – это наше все! Кто же не знает, что покушения на детей неизмеримо опаснее заказных убийств и коррупции в высших эшелонах власти, да и раскрывать эти преступления гораздо труднее; по сравнению с педофильской мафией, оборотни в погонах просто божьи коровки…
Дума резко ужесточила уголовные наказания по статьям 131, 132, 134 и 135. Кроме увеличения тюремных сроков (по некоторым пунктам – до 20 лет), за эти преступления в ряде случаев предусмотрен запрет занимать определенные должности или заниматься определенными видами деятельности, уменьшена возможность условно-досрочного освобождения и т. д., причем строгость наказания непосредственно зависит от возраста потерпевшего(ей). Теперь обсуждают вопрос о введении химической кастрации.
Но всегда ли эффективны радикальные решения? Серьезные российские криминологи (Гилинский, 2007, 2009), как и зарубежные, утверждают, что нет, к подобным правонарушениям требуется дифференцированный подход.
По статье 135, «совершение развратных действий без применения насилия лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении лица, заведомо не достигшего шестнадцатилетнего возраста, – наказывается штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет либо лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового». По букве этого закона, 18-летний парень, который по взаимному согласию займется петтингом со своей 15-летней подружкой, рискует получить до трех лет тюрьмы.
Вы скажете, что правоохранительная практика не допустит такого абсурда? Ошибаетесь. Закон есть закон, в США такие случаи не раз бывали, а российская «правоохранительная» практика зависит не столько от обстоятельств дела, сколько от суммы взятки судье или следователю, чтобы дела не открывал. С учетом приведенных в предыдущей главе данных о снижении возраста сексуального дебюта российских подростков таких казусов будет много, так что закон придется применять избирательно. Кто от этого выиграет? Правильно – взяточник!
По статье 134, «половое сношение, мужеложство или лесбиянство, совершенные лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, с лицом, заведомо не достигшим шестнадцатилетнего возраста, – наказываются лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового». Однако «лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное частью первой настоящей статьи, освобождается судом от наказания, если будет установлено, что это лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи со вступлением в брак с потерпевшим».
Не кажется ли вам, что это не столько укрепляет институт брака, сколько открывает широчайшие возможности для коррупции и шантажа? И заодно дискриминирует те социальные группы, для которых в России законного брака не существует.
Обсуждение поправок в Думе и за ее пределами проходило по классическим канонам моральной паники. Некоторые депутаты открыто сожалели, что в России нет смертной казни, утешаясь лишь тем, что на зоне уголовники сами разберутся с педофилами, так что в конечном итоге справедливость восторжествует. Кстати, на парламентских слушаниях 2002 г. известный православный священник прямо призывал всех «настоящих родителей» «вершить самосуд над растлителями», заверяя, что «Церковь благословит этот самосуд» (позиция столь же гражданственная, сколь и христианская!). В 2008 г. подобный случай реально произошел в Санкт-Петербурге (Мовсесян, 2008):
Неспортивный режимСуд вынес приговор жителю Санкт-Петербурга, который забил насмерть человека, напавшего на его пасынка. Бывший боксер Александр Кузнецов был признан винов ным в нанесении тяжких телесных повреждений и приговорен к двум с половиной годам лишения свободы в колонии строгого режима.
Это странное убийство произошло в подъезде одного из петербургских домов в новогоднюю ночь, 1 января 2008 г. Как рассказал следствию сам Александр Кузнецов, он вместе с восьмилетним пасынком Мишей – сыном его жены – собирался пойти гулять во двор. Однако ребенок выбежал из квартиры один, а отчим замешкался. Затем, как рассказывал Кузнецов, он вышел на улицу. Там он долго и безуспешно искал мальчика, а потом решил зайти домой, чтобы посмотреть, не вернулся ли ребенок.
Зайдя в подъезд и почти дойдя до квартиры, Кузнецов, по его словам, увидел своего пасынка, избитого и раздетого, а рядом с ним – незнакомого мужчину. Боксер решил, что незнакомец пытается изнасиловать его сына. Напав на незнакомца, Кузнецов нанес ему несколько сильных ударов. Когда тот потерял сознание, боксер позвонил в милицию. К приезду милиционеров избитый мужчина был уже мертв. Им оказался 20-летний Бахтишод Хайриллаев, уроженец Узбекистана. Как выяснили потом журналисты, у юноши было российское гражданство, а в Петербурге он жил с сестрой, работал и учился.
Дело в результате получилось довольно громким и было замечено не только журналистами, но и петербургскими депутатами, и Русской православной церковью. В частности, представители Законодательного собрания Санкт-Петербурга обратились к прокурору города, попросив провести Кузнецову психиатрическую экспертизу. Депутаты, как оказалось, посмотрели по телевизору интервью подозреваемого и пришли к выводу, что он совершил убийство в состоянии аффекта… К слову, экспертиза установила, что никакого аффекта у Кузнецова не было...
Впрочем, неясным осталось многое. Журналисты, расследовавшие это дело, сообщали самые разные детали: якобы погибшего Хайриллаева все знакомые характеризовали как положительного человека, который практически не пил (из показаний Кузнецова следовало, что насильник был сильно пьян), соседи Кузнецова давали противоречивые показания (то подтверждали его слова, то говорили, что ничего не видели). Наконец, друзья Хайриллаева, с которыми он отмечал Новый год, утверждали, что он ушел от них с незнакомой женщиной, а когда его нашли мертвым, оказалось, что у него пропали деньги и ценности…В любом случае, сделать из Кузнецова героя как-то не получилось: в ходе расследования выяснилось, что уроженец Омска к своим 30 годам уже был судим несколько раз: за разбойное нападение и хранение наркотиков. Более того, буквально за два месяца до убийства боксера приговорили к году условного лишения свободы за хранение героина.
Учитывая все это – отсутствие аффекта, непогашенную судимость и недоказанность попытки сексуального насилия над ребенком (единственным свидетельством этой попытки являются показания самого осужденного), – Кузнецов отделался достаточно легко. Его признали виновным по части 4 статьи 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) и приговорили к двум с половиной годам лишения свободы. Таким образом, суд назначил Кузнецову наказание ниже нижнего предела: минимальный срок, предусмотренный указанной статьей, составляет пять лет.
Этот случай не единственный, есть и другие подобные факты.
Спрашивается, что это – защита детей, политические игры или разжигание ненависти?
Как и в 2002 г., в нагнетании моральной паники активно участвуют электронные СМИ, демонстрирующие жуткие сцены сексуального насилия и издевательств над детьми. В популярной телепрограмме было показано, как два учителя физкультуры грубо нарушают половую неприкосновенность маленьких детей. В том, что материал подлинный и основания для возбуждения уголовного дела налицо, у меня сомнений не возникло. Но в фильме несколько раз крупным планом показывали лицо маленького мальчика, который рассказывал, что с ним делали. Теперь этот ребенок, даже если его фамилия и все прочие координаты изменены, обречен. Ни перевод в другую школу, что обычно делают в таких случаях, ни даже переезд семьи в другой город не спасут его от травли, мальчика всюду узнают. Между тем есть закон, по которому лица несовершеннолетних правонарушителей на ТВ обязаны закрывать, и тележурналисты это делают. Или кто-то думает, что жертвам сексуальных посягательств легче, чем преступникам?
А где же профессиональные эксперты? В большинстве своем они идут на поводу у массовых настроений. Если добросовестный психиатр делает какие-то оговорки, его зашикают или пропустят его слова мимо ушей. Я читал и видел добрый десяток подобных интервью. Протестов против распространения заведомо тенденциозной, непрофессиональной и взрывоопасной сексуальной информации не слышно. Кому охота прослыть «защитником педофилов»?
Некоторые люди, позиционирующие себя в качестве экспертов, даже не понимают разницы между юридической категорией «сексуальных посягательств на детей» и медицинским термином «педофилия», который обозначает постоянное или преобладающее сексуальное влечение к детям моложе 13 лет, причем возрастной интервал между субъектом и объектом влечения должен быть не меньше 5 лет. «Нейтрализация педофилов», что бы под этим ни подразумевалось, – лишь небольшая часть задачи обеспечения сексуальной безопасности детей и подростков. По российским, как и по мировым, данным, львиная доля сексуального насилия и посягательств на детей происходит в их собственных семьях. Недавний (2009 г.) социологический опрос, проведенный по заказу Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, еще раз это подтвердил.
Слепое подражание американским законам тоже идет не от большого ума. Общеизвестно, что многие из этих законов принимаются из популистских соображений и абсолютно неэффективны. В высшей степени солидный британский журнал «Экономист», который никто не заподозрит в симпатии к педофилам, 8 августа 2009 г. посвятил этой теме передовую статью (America’s unjust sex laws, 2009).
Помимо вопиющей сексологической безграмотности российских законодателей, на их позицию в этом, как и в других вопросах сильно влияет их привычный авторитаризм. Они думают, что «охранять» ребенка нужно так же, как чемодан с валютой. Чемодан, чтобы его не «увели» лихие люди, можно пристегнуть к собственной руке или поместить в сейф. С ребенком это не получится, от нежелательных и опасных поступков его удерживают главным образом родительское понимание и забота, предполагающие уважение к его личности.
Российские законодатели и правоохранители охотно цитируют статью 34 Конвенции ООН о правах ребенка: