Клубничное искушение для майора Зубова
Шрифт:
И дальше я, с открытым ртом и оторопью выслушиваю информацию о том, что я задержана… За что-то.
Обвинения мне не предъявляют, ничего лишнего не говорят. Но задерживают.
Я вообще не понимаю, что происходит, словно в крио-сон впадаю. Смотрю за Зубова, безмолвно ища поддержки.
Глаза у него невозможно пугающие, напряженные, взгляд волчий.
И именно в нем я черпаю поддержку.
— Все будет хорошо, Клубничка, — улучив момент, тихо говорит он, — все решим.
И я ему верю. Безропотно позволяю увести себя к машине,
Пока идем, малодушно радуюсь, что конец рабочего дня, половина сотрудников центра уже разошлась по домам. Васильева тоже нет на рабочем месте… Надеюсь, никто не видит, как меня задерживают.
Садясь в машину, оборачиваюсь и ищу взглядом Зубова.
Он неподалеку, щелкает сигналкой своего гелика.
Значит, поедет со мной… Но Соня! Соня же одна в саду!
— Подождите! Пожалуйста!
— Екатерина Михайловна, давайте не будем усложнять… — кажется, сотрудники ВБ решают, что я хочу сопротивляться, но я начинаю быстро говорить, надеясь на понимание:
— Моя дочь… Она в саду, понимаете? Скажите ее отцу, чтоб забрал, пожалуйста! Она… Плакать будет… — на этих словах у меня срывается голос.
Но я держусь, стараясь не представлять себе, как моя девочка одна плачет в пустом саду.
— Хорошо, кто отец девочки? Его контакты?
— Вот! — киваю на Зубова, — он — отец, пожалуйста… Пожалуйста!
Мужчины обмениваются взглядами, затем один идет к машине Зубова и коротко переговаривает с ним.
Зубов напряженно смотрит на меня, я киваю.
И больше ничего не успеваю сделать, меня насильно сажают в машину.
На выезде с территории оглядываюсь и вижу, как машина Зубова, выруливающая следом за нами, разворачивается в направлении детского сада.
Облегченно выдыхаю. Соня будет с отцом, все хорошо. Все остальное — решим.
Тем более, что это — точно какая-то глупая ошибка…
Выяснение ситуации
— Да вы с ума сошли! — я рычу на Савина, наверно, впервые за весь срок службы у него в ведомстве, и вот знаете, насрать мне на то, что будет дальше. Пусть что хочет делает, пусть меня потом в ебеня сибирские сошлет! Главное, чтоб Клубничку мою освободил, гнида московская! — Какая она шпионка?
— Рот закрой, Зубов, — Савин, если и бесится из-за моего тона, то никак это не показывает. Сидит себе спокойно за своим генеральским столом, упырюга, документы какие-то просматривает.
— Не закрою, бля! Не закрою! — подхожу ближе, упираю кулаки в столешницу, — она — моя жена, понятно? И она ни в чем не виновата! Какой шпионаж? Она там без году неделя!
— На, ознакомься, — Савин кидает мне документы, которые только что изучал, — и грабли свои с моего стола убери.
Я хватаю бумагу, пробегаю по строчкам.
— И что это доказывает? Только то, что данные перекинуты с ее ноута! Кто угодно…
— Сегодня днем, когда она находилась за ноутбуком. Есть точные цифры, Зубов. Удачно я
— Это он? Да? Этот мелкий твареныш?
— Зубов, держи себя в руках. Сядь. Сейчас подойдет Воротов, и появятся данные с допроса Кудрявцевой.
— Ее допрашивают?
У меня все в душе переворачивается от одной мысли, как себя чувствует Клубничка сейчас. Одна, на допросе…
— Опрашивают. Обвинения пока не предъявлены, она не арестована. Ты мне лучше поясни, каким образом у тебя неожиданно дочь появилась от Кудрявцевой? И почему мне не доложил, что вы давно знакомы? Ты понимаешь, что всю операцию под удар поставил?
— Это моя личная жизнь, комментировать не собираюсь.
— Нет у тебя личной жизни, Зубов! — неожиданно начинает орать Савин, и я понимаю, что все это время он держался буквально на грани, — нет ее! Ни у тебя, ни у меня, ни у кого, бля! Ты своей личной жизнью сейчас так напортачил, что радуйся, если просто в зону загремишь! Это — не шпионаж даже, это — полноценные диверсионные действия!
— Ты охерел, генерал? — крик Савина, как ни странно, приводит меня в чувство, заставляет мыслить здраво, — какая диверсия? Я сам до недавнего времени про дочь не знал. Клуб… Катя не сказала ничего… И наше с ней пересечение в Центре — случайность.
— Это ты так думаешь, дурак, — Савин успокаивается так же быстро, как и до этого заводится, — глаза выпучил, наверно, как увидел ее, и забыл про все на свете. Думаешь, ты первый, кто в медовую ловушку попадает? Так они нас и ловят, сучки, на ноги раздвинутые…
— Это не про нее, — хмуро отвечаю, отбрасывая документы и хлопая себя по карманам в поисках сигарет.
Савин молча кидает мне через стол пачку.
Я достаю, подкуриваю, потом, спохватившись, смотрю на генерала.
— Да кури, чего уж там, — машет он и падает в кресло, — мне тоже дай.
Кидаю обратно пачку, встаю, чтоб дать прикурить.
Полминуты сидим и молча дымим, успокаиваемся.
— Ты, Зубов, совершенно неподходящий для разведки сотрудник, — говорит Савин, задумчиво разглядывая клубы дыма над собой, — у разведчика задание должно всегда быть на первом месте. Чему вас в ваших гребанных академиях теперь учат только…
— Неподходящий, отправляйте в отставку, — бурчу я, — только женщину мою освободите, не при чем она.
— Естественно, не при чем, — усмехается Савин, а я давлюсь дымом от неожиданности, роняю сигарету и пялюсь на спокойного генерала ошарашенным взглядом.
— Нихрена себя в руках не держишь, дурак, — комментирует мои действия Савин, — в самом деле, вопрос о профпригодности стоит остро…
— Не понял…
— Да куда тебе…
Стук в дверь, а затем, с небольшой паузой, поворачивается ручка, и на пороге возникает длинный светловолосый пиздюк, из-за которого у меня сегодня оставшаяся, не добитая Клубничкиными выходками половина головы навсегда останется седой.