Клубок со змеями
Шрифт:
— Я сказала все, что ты хотел услышать?
— Пожалуй.
— Тогда пора бы тебе ответить на мой вопрос. Чего ты задумал?
— Ты сказала ему, что колодец отравлен?
Бастет вздрогнула. По ее реакции я понял, что нет. На душе сразу немного полегчало.
— О, Ра, — ответила нубийка, делая движение в сторону выхода, — совсем забыла об этом...
— Я отравил его.
Она застыла, словно молнией пораженная. Казалось, Бастет готова вновь выронить все предметы из своих рук, но на этот раз смогла быстро овладеть собой.
— Чего? — сорвался шепот с ее уст.
Я указал пальцем на огромный сосуд с водой в углу:
—
Теперь это был не огонек в ее глазах. Это было настоящее пламя. Пламя, которое поглотило Бастет целиком, заставив позабыть чуть ли не обо всем. Я видел, как участилось ее дыхание, а пальцы непроизвольно вцепились в рукоятку меча.
— Мне надо идти, немедленно, — тяжело дыша, произнесла она.
— Ты знаешь, что делать дальше?
— Возможно. Но если я не потороплюсь, то, скорее всего, ты не доживешь и до вечера.
— Тогда не трать время на разговоры со мной. Если мне и суждено умереть, так пусть на не пустой желудок, — я подтянул к краю стола тарелку с финиками.
Бастет наклонилась ко мне и крепко поцеловала. Поцелуй был слаще, чем любое вино, что я пробовал.
— А ты молодец, — проворковала она мне в ухо, а затем быстро выбежала из шатра, оставив меня наедине с мертвецом.
— Стараюсь, — произнес я с ухмылкой. — Пожалуй, отведаю-ка этих куриных крылышек. Тебе оставить, Хазин?
Ответом мне было молчание.
— Ну, мое дело предложить, — пожал плечами я, вгрызаясь в жареного цыпленка.
Полностью разделавшись с тарелкой куриных крылышек и смачно рыгнув, я почувствовал себя намного лучше. И хотя рука по-прежнему ныла, а ноги казались тяжелыми, голова полностью прояснилась. Осторожно расправив мышцы спины, я, было, потянулся за кувшином с вином, но вовремя одернул руку. Уверенности в том, что Хазин не разбавлял напиток зараженной водой у меня не было. А рисковать не хотелось. Решив потерпеть с вливанием внутрь божественного напитка, я ухватил тарелку, на которой лежали остатки сушеных фиников. Присутствие неподвижного тела нисколько не мешало аппетиту и поглощению пищи. Я даже слегка удивился своей стойкости. Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я буду спокойно завтракать в компании трупа без рвотных позывов, плюнул бы тому в лицо.
— Трудности закаляют, — сказал я вслух, обращаясь к самому себе и продолжая нажевывать финики.
Когда в тарелке осталась лишь жалкая горсть сушеных фруктов я, чувствуя, что мог бы съесть что-нибудь еще, с сожалением оглядел стол, на котором осталась лишь пустая грязная посуда.
— Эх, — вздохнул я, — сейчас бы хлопнуть в ладоши, как наверняка много раз делал этот караванщик, да позвать сюда какого-нибудь покорного слугу, чтобы он убрал сие безобразие, а вместо него накрыл стол новыми блюдами...
«Слуга...».
Это слово еще раз пронеслось у меня в голове. Я почувствовал, как губы беззвучно произносят его. В этот момент оно мне показалось неизмеримо важным. Но почему?
«Слуга... слуга...ну да, точно! У этого жирного негодяя был же слуга! Да и явно не один».
В памяти всплыл образ смуглого маленького и коренастого человечка, которого
— Боги милостивые, да он же меня выдаст! — прохрипел я, резко вставая и опрокидывая тарелку с остатками фиников, которые разлетелись по грязному полу.
«Если этот слуга, или кто он там на самом деле, выболтает Азамату или его людям, что меня раскрыли... что я не справился с заданием... вот тогда точно полетит чья-то голова. И не только моя. Бастет. Она тоже может пострадать. Но самое главное — этот человечек расскажет и то, что у них закончилась вода... полностью... везде. И они вынуждены были брать воду из колодца. Ну и что? А то, что раз запасы воды у каравана окончательно иссякли, то какой водой я напоил Азамата? Разумеется, колодезной...»
— Порази Мардук молнией мою задницу! — я буквально ощутил, как лицо намокает от пота.
Я быстро огляделся в поисках меча, которым еще не так давно проткнул горло Хазину, но не нашел его. Только мгновение спустя память подсказала, что Бастет взяла его с собой, когда покидала шатер.
Мысленно ругаясь, на чем свет стоит, и, вспоминая всех богов, что знал, в том числе и египетских, я быстро заковылял к выходу, еще толком не соображая, что собираюсь делать. Когда полог шатра был откинут, и лучи полуденного солнца ударили по глазам, я услышал крики.
Они раздались несколько раз, с секундной периодичностью. Крики, которые мне напомнили мольбы утопающих, тонувших в глубоком русле Евфрата. Сначала пронзительные, но быстро обрывающиеся, когда бедолага скрывается под толщей темной воды. А она заполняет его легкие. Слышится булькающий звук.
Я быстро осмотрелся, пытаясь разобрать, откуда доносятся эти жуткие крики.
Прямо впереди, локтях в двадцати, пара разбойников обыскивала трупы наемников. Их маленькие щиты вновь висели на спинах. Еще один человек Азамата привязывал караванных верблюдов, со всеми висевшими на них тюками добра, к животным, на которых приехали сюда мы с Бастет. Пару раз он запускал руку в один из этих тюков, выуживая оттуда различного рода драгоценности. Любуясь их блеску и удовлетворенно хмыкая, он ссыпал их обратно. Слева от меня выстроились ряды маленьких палаток. Судя по всему, в них жили наемники. Только сейчас я заметил, что позади этих рядов высились еще два больших шатра, которые хоть и уступали по размеру хазинскому, но все равно выглядели внушительно. Крики доносились именно оттуда.
— Что происходит? — изумленно произнес один из разбойников, бросая обыскивать трупы и вопросительно глядя в ту сторону.
— Кого-то режут, — уверенно произнес второй, вставая и выпрямляясь.
— Азамат решил прикончить пленных слуг?
— Пусть нас занесет песком, если это так. Глава никогда на такое не пойдет.
Обнажив клинки, они быстрым шагом направились в сторону шатров, вздымая в воздух песок своими кожаными сапогами. Будь у меня побольше времени, то непременно подумал бы, как у этих молодцев не преют ноги в такой обуви? Вместо этого, я поспешил за ними, насколько позволяла слабость в коленях.