«Клубок» вокруг Сталина
Шрифт:
Поэтому, собравшись у меня в кабинете и обсудив создавшееся положение, центр принял решение о временном свертывании всякой активной деятельности в целях маскировки проделанной работы. Решено было прекратить между участниками заговора всякие встречи, не связанные непосредственно со служебной работой».
…Трудно усомниться в том, что Тухачевский говорит правду. Енукидзе выступил, по-видимому, связующим звеном между руководителями кремлевской охраны, крупными руководящими работниками ОГПУ-НКВД и Красной армии. Эти три основные нити заговора были неравноценными. Когда выяснилось,
Когда в апреле 1937 года пришли арестовать Петерсона, он уже во время обыска написал покаянное письмо Ежову с добровольным признанием, где сообщил о своем участии в заговоре против Сталина, назвав соучастников: Енукидзе, Корка, Тухачевского, Путну.
Р.А. Петерсон на предварительном следствии и в закрытом судебном заседании признал себя виновным во всех предъявленных ему обвинениях. Он назвал 16 человек, завербованных им в антисоветскую организацию. Его расстреляли 21 августа 1937 года.
Чем объяснить такое охотное сотрудничество со следствием, после которого со всей очевидностью ему грозил расстрельный приговор?
Для людей, лишенных чести и совести, может показаться, что только насильно можно вынудить такое признание. Но уж к Петерсону-то никаких ухищренных методов пыток не применяли, это очевидно. Почему же он (как и многие другие) признался?
По нашему мнению, его мучили угрызения совести, чувство вины. С той поры, как он согласился участвовать в заговоре, обстановка в стране существенно изменилась. Успехи индустриализации, некоторое повышение жизненного уровня населения, очевидное укрепление могущества державы — все это подкрепляло позиции Сталина, подтверждало верность генеральной линии партии.
У Петерсона вряд ли были какие-либо честолюбивые амбиции. Он вступил в заговор по идейным соображениям. Однако время показало фальшь, ложность теоретических установок Троцкого на неизбежный крах СССР в капиталистическом окружении, верность идеи Сталина о возможности построения социализма в одной стране. К 1937 году это стало бесспорно.
Таким образом, Петерсон был, пожалуй, морально готов к покаянию, но не хотел становиться предателем. Когда случай представился и он понял, что заговор раскрыт, тогда и решил сразу же признать свою вину.
В то же время, когда проводили арест Петерсона, на следствии давал показания о заговоре З.И. Волович — бывший заместитель начальника отдела охраны правительства и близкий к Ягоде человек. Он, в частности, назвал имя Тухачевского.
Вскоре был арестован дивизионный комиссар М.А. Имянинников, заместитель коменданта Московского Кремля.
Может ли быть, что все эти показания и признания были «выбиты» из подозреваемых, сфальсифицированы следователями? Вероятность этого нам представляется ничтожной. Так же считает целый ряд исследователей, которые за последние годы получили возможность ознакомиться с некоторыми рассекреченными материалами.
Например, Ю.Н. Жуков полагает: «В конце 1933 — в начале 1934 г. начал складываться заговор тех, кто решительно отвергал новый курс Сталина. Тех,
Как мы знаем из признания Тухачевского, основы заговора были заложены раньше.
Вот как Жуков аргументирует свой вывод:
«В день ареста Енукидзе 11 февраля в Харькове и Петерсон 27 апреля в Киеве дали разным следователям идентичные до деталей признательные показания. Рассказали о том, что готовили переворот и арест или убийство в Кремле Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Орджоникидзе». При этом Ю.Н. Жуков ссылается на документы следствия над обоими, приведенные в книге О.Ф. Сувенирова «Трагедия РККА».
«Трудно себе представить, — пишет Жуков, — их предварительный сговор об идентичности показаний только ради того, чтобы обеспечить себе смертный приговор. Еще труднее представить и иное. То, что по крайней мере два, да еще работавших не в столице следователя, получив некие инструкции, добивались необходимых показаний Енукидзе и Петерсона.
Ведь то, о чем поведали бывший секретарь ЦИК СССР и комендант Кремля четыре варианта ареста членов узкого руководства, все детали такой акции вплоть до указания расположения комнат и кабинетов, существующей там охраны, наилучшего варианта осуществления дворцового переворота — никак не могло быть доверено следователям».
Конечно, даже в таком случае кому-то может показаться возможным, что следователи получили директиву «свыше» добиваться именно таких показаний. Но тогда возникает другой, более общий вопрос: да зачем вообще было затевать такую игру в «Клубок»? Чтобы расправиться с Енукидзе, Ягодой, Тухачевским, Петерсоном и другими ни в чем не повинными людьми? Зачем?!
Никто из ключевых фигур заговора — Ягода, Енукидзе, Тухачевский ни в какой степени не были «конкурентами» не только Сталину, но и его ближайшим соратникам. Петерсон и вовсе даже в случае удачи переворота вряд ли мог претендовать на какой-то очень высокий пост.
Остается только предположить, что вся эта операция объясняется только ненормальным психическим и умственным состоянием Сталина, обуреваемого манией преследования и несусветным коварством… Да ведь маньяку будут мниться повсюду заговоры и опасности, он будет их бояться, остерегаться, но уж никак не создавать искусственно их видимость только для того, чтобы ухудшить свое положение, творя себе врагов.
Короче говоря, можно согласиться с Ю.Н. Жуковым: «На сегодняшний день — до существенного расширения источниковой базы, до рассекречивания материалов, хранящихся в Центральном архиве ФСБ, — приходится признать несомненным следующее. Из всех возможных гипотез… позволяет включить в себя все до единого известные факты лишь та, что исходит из признания реальности существования заговора против Сталина и его группы».
Прежде чем продолжить тему «Клубка», чуть основательней познакомимся с ключевыми фигурами заговора.