Клянусь, что исполню...
Шрифт:
– Я согласна, что мы должны знать меру, но что за неприличная паника? Кэри до сих пор не догадалась, что вся наша затея – сплошное мошенничество, поэтому нам ничего не грозит.
– Пожалуй, Оливия права, – задумчиво проговорила актриса. – Самое худшее, что может произойти, если вы не согласитесь на ее условия, – она просто выйдет из игры.
– Но поскольку мы никак не можем согласиться на ее условия, – заметила Энни, – выход из игры неизбежен.
– Кто сказал, что мы не можем согласиться? Энни и актриса изумленно уставились на Оливию.
– Ты с ума
– Ничуть, – ответила Оливия.
Оливия должна была признать: ей никогда бы не пришло в голову, что эта необычайно умная, искушенная женщина может настолько увлечься идеей. Надо же – потребовать лечения для себя! Вот это, называется, вляпались!
– Ты знаешь, – сказала она Энни за обедом. – Мне ее почти жалко. Но только почти.
– А я чувствую себя ужасно виноватой, – пробормотала Энни, вяло помешивая суп.
– Ты всегда легко размякаешь, Энни Томас.
– Мне кажется, что и ты утратила былую твердость.
– Нет, не утратила, – решительно возразила Оливия. – Я тверда как скала, когда речь идет о людях, которых я люблю. – Она пристально взглянула на Энни. – Кэри мучила Джимми долгие годы, а теперь она покушается на нас с тобой. И мы обе знаем, что она не остановится. Как только Джимми сделает хоть что-нибудь, что будет ей не по нраву, она пустит в ход эту историю о тройном прелюбодеянии. Ты понимаешь, что тогда будет?
– Я думаю, так далеко она не зайдет.
– Почему нет? – Голос Оливии стал жестким. – Она ушла от Джимми к его собственному брату, и сделала это не задумываясь. Что может остановить такого человека, как она?
Энни промолчала.
– Мы не можем просто взять и прекратить игру, – продолжала Оливия. – Если мы не расквитаемся с ней и если она узнает, что на самом деле «Люмитекник» – это мы, то жизнь Джимми превратится в настоящий кошмар.
– А мы окажемся в тюрьме, – закончила за нее Энни.
– Ее надо проучить, – продолжала Оливия. – Дело немного усложнилось и стало чуть более рискованным, чем я предполагала…
– Совсем чуточку, – иронически подхватила Энни.
– Но в нем по-прежнему нет ничего невозможного.
– И как же, интересно знать, мы с этим справимся?
– Точно так же, как провели встречу в «Бельвью». С помощью актеров.
– Боже мой. – Энни, которая пила чрезвычайно редко, схватила бокал Оливии и отхлебнула большой глоток бургундского. – Ты же не собираешься обрабатывать Кэри лазером?
– Ну… – задумчиво произнесла Оливия.
– Что «ну»? Что «ну»? Что ты еще задумала? – Энни снова потянулась за бокалом Оливии.
– Пойми, – убеждала ее Оливия. – Я просто стараюсь прикинуть, понять, каким образом мы можем привести это дело к идеальной развязке.
– И при этом не попасть в тюрьму?
– Никоим образом.
Оливия всмотрелась в лицо Энни и поняла, что та боится не на шутку.
– Энни, ты хочешь домой? Хочешь выйти из игры?
– Нет. Да. Не знаю.
– Не волнуйся, я прекрасно тебя понимаю.
– Но все равно будешь продолжать действовать.
– Да.
Энни
– Значит, наверное, я такая же чокнутая, как ты.
Оливия работала как проклятая. Компьютер и принтер, которые она перенесла в свой номер, раскалялись докрасна, счета за телефонный коммутатор и от курьерской службы выросли до немыслимых размеров, но цель была достигнута: «Люмитекник» и Кэри заключили компромиссное соглашение. Оливия торжествовала: судя по тому, что рассказывал ей Джимми, компромисс и Кэри были столь же несовместимы, как мармелад и горчица. Значит, они уже одержали небольшую победу. Рут Мюллер якобы сумела добиться от совета директоров согласия на лечение Кэри. Однако руководство «Люмитекник» считало, что и компания, и Кэри навлекут на себя обвинения в коррупции, если Кэри в виде исключения воспользуется лазером до официального начала его эксплуатации.
– Тем не менее в контракте будет указано, – сообщил Кэри герр Шнабель, – что вы будете первой американской гражданкой, которая получит лечение по новой методике.
– Но я не смогу провести операцию до официального ввода нового метода в эксплуатацию.
– Боюсь, что так.
– А если я скажу, что меня это не устраивает?
– В таком случае, к глубокому сожалению, – любезно произнес Шнабель, – компания «Люмитекник» будет вынуждена передать заказ другому агентству.
Полностью поглощенная новой идеей, Кэри рьяно принялась за работу. Она была уверена, что ни один человек ни в Бостоне, ни в Нью-Йорке, ни даже в Калифорнии не сумеет лучше ее составить рекламную кампанию.
– Мы хотим, чтобы презентация была проведена через месяц, – сказала на прощанье Рут Мюллер.
Кэри принялась обдумывать пути решения задачи. Можно поручить швейцарский заказ двум лучшим творческим группам, устроив так, чтобы они состязались друг с другом. Впрочем, лучше сделать так, как она всегда поступала в старые добрые времена: выполнить все в одиночку, решительным мозговым штурмом.
– Для чего поручать двоим сотрудникам работу, с которой может справиться один? – говорила она некогда Джиму, когда он начинал петь хвалу своим любимчикам Бауму и Кармайкл.
– Одна голова – хорошо, а две – лучше, – отвечал он, и она не знала, как возразить.
Как ни странно – и эта курьезная мысль забавляла и раздражала ее, – но единственным человеком, с которым Кэри хотелось вместе работать над швейцарским заказом, хотелось поделиться своим волнением и видеть, как оно подхлестывает его незаурядный ум, был ее бывший муж. Разумеется, Джим и все агентство «Джи-Эй-Эй» узнают об этом заказе только через ее труп. Новый муж Кэри уже успел разочаровать ее. Питер следовал в бизнесе проторенным путем. Единственным членом семьи, кто пылал к семейному бизнесу настоящей страстью, был Майкл Ариас. Иногда Кэри думалось, что, наверное, она второй раз подряд ставит не на того братца. Если бы она не знала, что Майкл крепко связан узами брака с Луизой, то, быть может, испробовала бы свои чары на нем.