Клянусь этой жизнью

Карлино Рене

— О-о-ой, — она улыбнулась.

— Так. Нужно собрать манатки. Мне надо ехать. — Я подскочила и заметалась по комнате, забрасывая вещи в чемодан.

— Притормози, Эм!

— Нет, я больше ни секунды лишней не потрачу. — Я лихорадочно выбрасывала хлам в мусорку и сдергивала одежду с вешалок в шкафу. — Я буду платить за аренду, пока ты не найдешь другую соседку.

— Вообще-то, — раздался мужской голос из коридора. В комнату заглянул Кай и посмотрел на Кару. — Что ты думаешь? — спросил он ее. — Хочешь

жить со мной, Кара?

— Правда?! — завопила она, затем разбежалась и прыгнула ему на руки. — Мы съезжаемся?

Он покружил ее.

— Эта квартира куда лучше моей, и зачем нам ждать?

Я ткнула в них пальцем.

— Вот именно, — сказала я триумфально. — Зачем ждать, если знаешь, что так правильно?

Они смеялись, глядя, как я танцевала по квартире.

— Я напишу счастливую историю любви, — пропела я. — О девочке и мальчике. Но сначала я должна найти своего мальчика!

Я стояла в дверях с огромным чемоданом и прощалась со своей короткой, но открывшей мне глаза жизнью в Нью-Йорке. Кара и Кай обняли меня и пообещали, что отправят все оставшиеся вещи в Лос-Анджелес, как только я обзаведусь жильём.

В аэропорту я заплатила чертовски много денег за билет на прямой рейс, но мне было плевать. В самолёте я улыбалась, пока не началась турбулентность. Вот тут-то я и ужаснулась. Мужчина рядом со мной спросил, все ли в порядке, глядя, как я вцепилась в подлокотники кресла, когда мы взлетали.

— Да-а. Странно это. Я раньше никогда не боялась летать.

Он был похож на человека, который часто летал, по работе, наверное.

— Чего же вы боитесь?

— Ну, что мы упадем, видимо.

Он рассмеялся и приложил палец к губам

— Не стоит произносить это слово слишком громко. Я имел в виду, что изменилось? Чего вы боитесь сейчас?

— Понятия не имею.

Я заказала напиток и надела наушники. Когда принесли «Кровавую Мэри», я выпила ее и немного расслабилась, а потом закрыла глаза. Я могла думать только о Джейсе, о том, как окажусь в его объятиях, как буду смеяться вместе с ним и говорить о книгах. Больше я ни о чем не могла думать.

Я вытащила наушники.

— Я поняла! — громко воскликнула я.

Сначала мужчина рядом со мной поразился, а потом улыбнулся.

— Так в чем же дело?

— Я влюблена. По-настоящему. И не хочу пропустить даже секунды этой любви — вот, почему мне так страшно. Я боюсь, что не успею сказать ему о своих чувствах и… и… Я в предвкушении своей будущей жизни. Вот, в чем причина.

Он кивнул.

— В этом есть смысл. Думаю, велик шанс, что он и так знает о ваших чувствах, но сказать это вслух любимому всегда в радость.

Я вытащила книгу Джейса из сумочки.

— Он написал для меня книгу, а я отгородилась от него. Он может и не знать.

Мужчина взял книгу из моих

рук и уставился на нее.

— Это впечатляет. Я видел ее в книжном магазине. Так она про вас?

— Нет, она для меня.

— А-а, понятно. Он написал для вас книгу, а вы сбежали, — рассмеялся он. — Должен заметить, это удар по самооценке.

Я взмахнула рукой.

— Ой, его самооценка в порядке. Но мне нужно сказать ему, что теперь я готова и больше не хочу ни одной минуты отступать.

— Это вроде как честь — когда тебе посвящают книгу, не так ли?

Я рассмеялась.

— Он написал книгу, чтобы помочь мне оправиться.

— Здорово.

Кажется, мужик решил, что я фанатка-преследовательница.

— В любом случае, я воодушевлена, что возвращаюсь к нему. Он был очень терпелив по отношению ко мне.

— Ну, вы же знаете пословицу: если любишь кого-то, отпусти его.

Я покачала головой.

— Нет, я не верю в это. Джейс боролся за меня. Не кулаками, а с помощью вот этого — с помощью своих слов. — Я взяла у него книгу. — Он меня не отпускал. Никогда не отпускал. Просто дал мне нужное пространство, и теперь пришла моя очередь найти его.

Он по-доброму улыбнулся, кивнув.

— Похоже, он хороший человек.

Самолет устремился вниз, и я заорала.

— А-а-а-а-а!

Лампочки, указывающие, что нужно пристегнуть ремни, загорелись, а стюардессы заняли свои места.

Мужчина взял меня за руку.

— Это всего лишь турбулентность, — сказал он.

— Это очень, очень сильная турбулентность! — самолет начал пикировать. — О, Господи, мы садимся!

Сиденье подо мной тряслось, а сердце мое колотилось так сильно, что я слышала его чуть ли не в ушах.

— Ш-ш-ш, перестаньте! Вы сейчас до смерти напугаете всех пассажиров. Все нормально. Пилоты просто пытаются найти правильное воздушное пространство.

Он приобнял меня. Я посмотрела на его тщательно уложенные седые волосы, чисто выбритое лицо и кристально искренние голубые глаза. Я предположила, что ему было за пятьдесят, но он очень хорошо заботился о себе.

— Спасибо, — прошептала я.

— Все хорошо. У меня дочь примерно вашего возраста. Ей тоже не нравится летать.

Самолет выровнялся.

— Блин, такое впечатление, что только-только разобралась со своими проблемами — и вот в следующую секунду я несусь к земле горящим камнем.

— Моя дочь тоже любит драматизировать, — сказал он.

Я рассмеялась. Нервы сдавали.

— Она писательница?

— Нет, рисует.

Мы одновременно сказали.

— Художница.

Позже, когда мы выходили на трап, мужчина помахал на прощание, а затем повернулся и сказал.

— Надеюсь, она окажется какой, как вы мечтаете.