Клянусь, я твоя
Шрифт:
Мама поджимает губы, красноречиво давая понять, что разговор на этом не закончен, и мы вернёмся к нему позже.Желательно, когда уйдет Элайна.
– Ладно. Если что, я внизу, - холодно сообщает мама, закрыв за собой дверь.
А я смотрю в коричневую дубовую древесину и вижу, как она медленно расплавляется перед моими глазами, заменяясь на окутанное белесой дымкой воспоминание.
– Мы можем убежать от них, – ласковый голос волнительно вспенивает
Пронзительный взгляд решительно раскачивается, как море перед штормом. Углы моих губ медленно опускаются и невольно нежная кожа щек вспыхивает горячим румянцем. Не шутит же. Запястье начинает печь там, где он сжимает его, и обвязанная цепями душа рвется к нему, как дикий зверь из клетки. Мое сердце бьется ему навстречу.
Только что скажет мама?
Я ведь так люблю его! Больше всего на свете...
Я люблю его. Больше всего на свете.
Металлическая окантовка дисплея яростно впивается в кожу, и вспышка боли возвращает мое сознание. Я стираю кулаком побежавшие по щекам слёзы и решительно нажимаю на экран.
«Я согласна. Кейн, давай сделаем это.»
Небеса не взрываются над моей головой и пол не проваливается под ногами. Пальцы не задрожали, не отступили.
Я отважилась.
Телефон загорается почти немедленно:
«Завтра, в полдень. На нашем месте. Я буду ждать тебя, Ким.»
«Я приду.»
Удары сердца бойко отдают в грудь. Завтра все поменяется. Я знаю, что навсегда. Потому что я только твоя, Кейн. Клянусь, я твоя.
53
Я словно на краю пропасти.
У меня такое чувство, будто я заблудилась в лесу и на меня напали дикие звери. Они подогнали меня к краю обрыва и ставят передо мной выбор: либо броситься самой, либо стать их жертвой. Да, именно так.
Я выбираю первое.
"Завтра в полдень на нашем месте"...
"Я буду ждать тебя, Ким"...
Я просто умру, если мне не удастся прийти.
Господи, дай мне хоть один малюсенький шанс! Пожалуйста, не заставляй меня сомневаться в том, что ты существуешь!
Я включаюсь и начинаю различать перед собой неясные строчки мелким печатным шрифтом. Перед глазами предстает учебник, который я держу в руках, сидя в гостиной в кресле. Мне ничего не остается, кроме как развлекать себя чтением, потому что мои родители забрали у меня и ноутбук.
Мне нужно собраться. Иначе я скоро совсем сойду с ума.Я
Я с характерным шелестом переворачиваю страницу. Мои пальцы дрожат, как в лихорадке. Мама стоит посреди комнаты и гладит свою блузку. Помещение пропитано нашим тягучим молчанием, электризируя воздух вокруг нас. Мне почти физически тяжело находиться здесь, но я понимаю, что если сейчас пойду наверх, другого шанса у меня просто не будет.
Выключив утюг, мама ставит его вертикально на подставку и отлепляет от гладильной доски гладкую рубашку.
– Ты куда-то идешь? – я отрываюсь от чтения, глядя на то, как мама быстро собирается, заменяя свою домашнюю футболку на выглаженную одежду. Она переводит на меня кристально-серый взгляд, застегивая пуговицы сверху вниз.
– Да, мне позвонили из галереи, у нас появился новый заказчик.
Я перевожу глаза, глядя в большое окно гостиной, откуда бьет вечерний сумрак. Я бы вылезла через окно. Но я не могу.
Соберись, Ким. Давай же, сейчас.
– Мам, я хочу тебя кое-что попросить, – тихо произношу я, поворачивая лицо к ней. Ну всё, обратного пути нет.
– Телефон я тебе не отдам, даже не думай, что ты сможешь связаться с этим мальчиком, – быстро выпаливает мама, наспех надевая вторую серьгу на ухо в зеркале прихожей.
– Я уже поняла, что просить о чем-то у вас бесполезно. Все равно, что горохом о стену, – говорю я почти сквозь зубы. Мама бросает на меня красноречивый взгляд, но вычитывать меня не спешит, явно из-за своего опоздания. Я серо продолжаю: - Мне нужно подписать в школе обходной лист. Элайна сказала, что завтра крайний срок.
– Хорошо, я завтра заеду и подпишу, – мама берет сумочку и цокает по гостиной каблуками, останавливаясь у двери, чтобы еще раз проверить, все ли взяла.
Я бледнею. К такому ответу я никак не была готова.
– Но… Я думала, что я поеду с тобой. Там нужна моя подпись.
– Насколько я помню, это не обязательно. Я поставлю подпись за тебя. Еще что-нибудь?
Мама на мгновение останавливается, с явным нетерпением, подсказывающим мне, что я ничего не добьюсь.
– Нет, - севшим голосом отвечаю я.
– Хорошо. Если проголодаешься, в холодильнике остались котлеты и макароны с ужина, только запеканку не бери, она испортилась, как приеду, выброшу. Я туда и обратно.
Через несколько секунд за ней хлопает дверь и я слышу, как замок с той стороны проворачивается трижды. Теперь мне не перед кем держаться, и вся тяжесть и горесть происходящего наваливаются на меня, давя на плечи, оседая на дне души; вены становятся тяжелыми, словно кровь в них загустела, превратившись в вязкое желе. Я удивляюсь своей способности удержать слезы, хотя отчаяние обрушивается на меня десятикратно.