Клятва француза

Макинтош Фиона

«Гм, он умен, хорошо воспитан и вежлив, – подумал Люк, покачав головой. – Мой сын погиб, а сын моего врага старается мне помочь…». Тем не менее, все складывалось как нельзя лучше: Дженни и Джейн отправились по магазинам, а Люк, в ожидании Макса Фогеля, остался сидеть в фойе, рассматривая посетителей отеля.

Внезапно Люк вздрогнул: ему показалось, что в гостиницу вошел Маркус Килиан – высокий, светловолосый, с прекрасной выправкой и уверенными манерами. Макс Фогель, в дорогом клубном пиджаке и рубашке без галстука, остановился у порога и, разматывая шарф, обвел фойе внимательным взглядом. Люк встал, мысленно поблагодарил

Дженни за то, что она заставила его сменить гардероб, и приблизился к юноше.

– Здравствуйте, Макс, – произнес он.

Молодой человек обернулся и окинул собеседника холодным взором льдисто-голубых глаз – копией отцовских. Люк потрясенно уставился на него.

– Доброе утро, мистер Рэйвенс, – с запинкой произнес Макс и протянул руку для приветствия. Твердое, решительное рукопожатие снова напомнило Люку манеры полковника Килиана.

– Давайте пройдем в бар, – предложил Люк.

– Не рановато ли? – усмехнулся Макс.

– Ничего подобного, – ответил Люк, многозначительно посмотрев на кожаный портфель в руках юноши. – Вдобавок, сейчас там никого нет. А ваш отец очень любил кальвадос и считал, что этот благородный напиток прекрасен в любое время суток.

– Именно такие подробности я и мечтал от вас услышать, – вздохнул Макс. – Спасибо. Наверное, вам это кажется несущественным, но для меня это очень важно.

Юноша безукоризненно говорил по-английски, и Люк догадывался, что немецким и французским Максимилиан тоже владеет в совершенстве. Впрочем, благодаря настойчивости родителей, Дженни тоже прекрасно знала оба иностранных языка.

Бар «Блю» недаром носил это название: ковер, обивка, абажуры и даже неоновая вывеска переливались различными оттенками синего. Макс с Люком заняли отдельную кабинку. Люк, вспомнив о романтической стороне характера полковника Килиана, решил, что и сына отличает некоторая мечтательность.

– Что вы желаете заказать? – осведомился Люк по-французски.

– Кока-колу, – нерешительно ответил Макс.

– Ваш выбор не обрадовал бы Килиана, – фыркнул Люк. – Закажите спиртное, Фогель.

– Хорошо, только зовите меня Макс, – попросил юноша, глядя на собеседника прозрачными голубыми глазами.

– В таком случае, выпейте со мной, Макс, – ответил Люк.

– Ладно, я возьму кальвадос, – непринужденно согласился юноша. – Пожалуй, для пива слишком холодно, – пошутил он, ссылаясь на австралийские привычки.

Они оба заказали кальвадос и уставились в золотистую жидкость, ощущая призрачное присутствие Лизетты и Килиана.

– Знаете, известие о гибели Лизетты и Гарри потрясло меня до глубины души, – признался Макс. – Слова утешения здесь бессильны.

– Да, – согласно кивнул Люк. – Словами нельзя передать весь ужас утраты. Впрочем, вы и сами это знаете, ведь смерть вашей матери несомненно стала для вас ударом. Примите мои искренние соболезнования.

Люк надеялся, что больше вопросов не последует: ему было невмоготу снова описывать трагические события, каждый раз ощущая, что сам он захлебывается и тонет в своем горе.

Макс будто почувствовал это и произнес:

– Мистер Рэйвенс, я очень признателен вам за то, что вы согласились встретиться со мной. Пожалуй, за это стоит выпить.

– Прошу вас, зовите меня Люк. А выпить я предлагаю за искупление.

Максимилиан кивнул, и они с Люком молча чокнулись.

Люк не вытерпел и заметил:

– Должен

признать, что вы с отцом похожи, как две капли воды.

– Мама мне говорила, – ответил Макс, – но я ей не верил. Фотографий отца у нас не было, только групповой снимок, нечеткий и размытый. Я всегда считал наше сходство надуманным.

– Вы невероятно похожи друг на друга, вас легко принять за вашего отца в молодости. У вас даже голоса одинаковые.

– Правда?! – восторженно воскликнул Макс.

Люк заметил, как обрадовался его собеседник, и сочувственно кивнул.

– Я прекрасно вас понимаю, ведь я тоже не знал своего отца.

Макс удивленно посмотрел на Люка, и тот объяснил историю своего происхождения. Юноша завороженно выслушал ее и пробормотал:

– Это многое объясняет. Печально, конечно, что ваш родной отец погиб, не зная о рождении сына, но вы познали отцовскую любовь, пусть и через приемную семью.

– Да, Якоб Боне был прекрасным отцом.

– Расскажите мне о нем, – попросил Макс.

– Зачем?

– Понимаете, по-моему, я каким-то образом связан с семьей Боне. Я долго разыскивал сведения о судьбе ваших сестер и… – Он осекся и виновато поглядел на Люка. – Простите за бесцеремонность…

– Не беспокойтесь, – отмахнулся Люк, исподлобья посмотрев на Макса. – Я смирился с мыслью об их гибели. Вдобавок, это дело давнее, хотя я вам очень благодарен за подробную информацию.

Оба умолкли, но чувствовали себя свободно в обществе друг друга. Чем больше Люк присматривался к Максимилиану, тем больше замечал отличий от полковника Килиана. Макс был пылким, а его отец – скрытным. Красивые женщины всегда привлекали Килиана, но его сын не обращал на них внимания; впрочем, он с таким же равнодушием смотрел и на мужчин, полностью сосредоточившись на собеседнике. Маркус Килиан прекрасно сознавал, какое впечатление производит на окружающих, а в Максимилиане не ощущалось ни тщеславия, ни горделивого самолюбования, он сразу располагал к себе. Вдобавок, с ним было легко и приятно общаться, он умел слушать, и Люк начал рассказывать ему о своей жизни. Разговор продолжался до тех пор, пока официант не принес кофе.

– Вот и вся моя биография, – заключил Люк.

– Я вам очень признателен за откровенность, – сказал Макс. – Но мне известно то, чего вы не знаете. Надеюсь, вы найдете эти сведения любопытными.

– Зачем вам это надо? – недоуменно спросил Люк.

– Что вы имеете в виду? – удивился Максимилиан.

– Видите ли, мы говорим о событиях двадцатилетней давности. Лизетта, я, фон Шлейгель – это древняя история. Позвольте узнать, сколько вам лет?

– Почти двадцать пять.

– Ваш отец ушел на фронт до вашего рождения. Когда мы с ним познакомились, вы были младенцем.

– Ну и что?

Люк примирительно воздел руки.

– Я пытаюсь понять вашу мотивацию. Ведь наше прошлое вас совершенно не касается.

Макс вздохнул.

– Видите ли, вы связываете меня с Килианом, – пояснил он. – Я рос в уверенности, что мама практически не знала моего отца. Она никогда о нем не рассказывала. Я не мучил ее вопросами, просто был любимым сыном и внуком. Моя мать умерла от рака, но ее место занял призрак моего отца. Я понятия не имею, почему она не оставила меня в блаженном неведении, зачем на смертном одре попросила прочесть ей последнее письмо отца – то самое, что она всю жизнь хранила от меня в секрете…