Клятва и меч
Шрифт:
Она сидела в мягком, с высокой спинкой кресле в сводчатом зале глостерского замка в Бристоле. Ее незаконнорожденный брат сидел по правую руку от нее, Милес Герифордский – по левую. Бриан Фитц обещал приехать к вечеру этого же дня, но Матильда не стала его дожидаться, решив, что сможет поблагодарить Седого при личной встрече. Сейчас же ей не терпелось разобраться с пленником.
Императрица сделала знак рукой, и его привели. Стефан вошел с высоко поднятой головой, но не из гордости, а потому, что его раненое горло было перевязано и заключено в железный воротник. Он шел короткими шажками, только так и мог передвигаться
Роберт возмущенно взглянул на сестру.
– Что это? Освободите его, Бога ради. Он не простой преступник!
Матильда фыркнула.
– Конечно, не простой, и потому останется скованным. Что это за блестящая штука на его горле? Она может натереть ему шею.
Роберт перевел взгляд на Милеса Герифордского.
– Кто дал команду сделать это?
Милес шумно вздохнул и покосился на Матильду.
– Я спрашиваю, что за странный воротник я вижу у кузена на шее? – холодно повторила свой вопрос Матильда.
– Стефан был ранен в бою, разве вам не сказали об этом? – раздраженно ответил граф Глостерский. – Не вздумайте снимать с него воротник. Вы же видите, он серьезно ранен!
Матильда изобразила на своем лице сочувственную улыбку. Она добилась своего: ее кузена заковали в цепи. Теперь можно было проявить немного милосердия.
– Хорошо. Стражники, снимите с пленника оковы. Да и с ног тоже. Дайте ему что-нибудь выпить, что он захочет – вино или воду. Устройте его поудобнее на стуле.
Стефан стоял, пожирая Матильду ненавидящим взглядом. Она была как никогда прекрасна, восседающая в пурпурном кресле, блистающая драгоценностями, которые густо усыпали ее белое атласное платье. Шелковистые каштановые волосы мягкими волнами спускались ей на плечи, унизанные кольцами тонкие пальцы изящно лежали на подлокотниках кресла. Да, эта женщина была рождена стать королевой. Но королем был он, Стефан, он им и останется, что бы ни случилось.
Ему хотелось плюнуть кузине в лицо, но его горло пересохло, так что он едва ворочал шершавым языком.
Стражник принес ему кружку с водой – кубка для плененного короля в замке не нашлось – и поднес ее к губам Стефана. От воды несло затхлостью, и, хотя ему очень хотелось пить, он покачал головой и хрипло сказал:
– Должно быть, вы мыли этой водой грязную бочку. – Но его слов никто не расслышал, слишком уж невнятной получилась эта язвительная фраза.
Матильда не сводила с него цепких глаз. Удостоверившись, что король в самом деле дурно себя чувствует, а не симулирует страдания, она сказала тоном судьи:
– Вы неважно выглядите, кузен. Но еще хуже положение, в которое вы попали. Вы плохо начали, украв у меня корону, и плохо закончили, увязнув по шею в болоте своих мерзостей. Мне жаль, что вы получили в бою раны, но еще больше я скорблю, что вы вообще взялись за дело, которое вам явно не по плечу. Теперь справедливость, слава Богу, восторжествовала. И тем не менее у вас остается возможность выбора. Верните мне добровольно корону, и я разрешу вам уехать с женой туда, куда мы установим. Чем плохо, скажем, провести остаток жизни на острове Кипр? Там солнечно круглый год. Может быть, мы позволим вам навестить вашего друга, короля Франции. Или выберем вам небольшой, но уютный замок где-нибудь в Ирландии. Что вы качаете головой, Стефан? Шея болит?
«Неужели не ясно,
– Может он вообще что-нибудь сказать?
– Только не сейчас, – ответил Роберт. – Лекарь говорит, что рана не опасна, но горло придется долго лечить. – Что ж, тогда говорить буду я. Ваше правление завершилось, Стефан. Повторяю: если вы подпишете необходимые бумаги, в которых вы официально отречетесь от престола в мою пользу, мы милостиво позволим вам уехать. Вы объявите, что обманом завладели английским троном и теперь раскаиваетесь в содеянном. Вы понимаете или нет, кузен? Если да, то кивните, только кивните.
Она чуть приподнялась в кресле, чтобы лучше видеть, и с негодованием увидела, как король, морщась от боли, покачал головой из стороны в сторону.
«Чтоб тебе гореть в аду, чертовка! Ты совсем не та, кем себя полагаешь. Ты проделала большой путь, не спорю, но будь ты не так смазлива, никто бы не обратил на тебя внимания, и ты осталась бы тем, кем была в детстве, – мышкой. Серой, незаметной, никому не нужной мышкой».
Матильда вновь откинулась на спинку кресла и некоторое время изучающе глядела на кузена.
– Наденьте на него снова оковы, – наконец приказала она. – Отправьте в бристольскую тюрьму и найдите для него камеру потемнее и поглубже под землей. Я не хочу больше видеть его, пока он не передумает. Я сказала, надеть на него оковы!
Стражники спешили исполнить ее приказание. Пока они возились, гремя железом, Роберт с проклятием вскочил, отшвырнул прочь кресло, так что оно рассыпалось на куски, и выскочил из зала. Милес Герифордский осторожно поднялся, бросил на Матильду умоляющий взгляд и последовал за своим другом, шумно вздыхая. Императрица словно не заметила этого. Она спокойно следила, как стражники надевают цепи на ее кузена. «Тебе еще повезло, гордец, – подумала она. – Был бы здесь Ранульф Честерский, тебе бы не сносить головы».
Успех принес за собой, как это зачастую бывает, новые заботы и проблемы.
Одни вельможи толпой ринулись в Бристоль, стремясь высказать свою бесконечную радость от победы императрицы. Они хотели первыми прильнуть к ее прекрасной руке. Оказывается, им пришлось, сжав зубы, терпеть наглого самозванца, и они уже готовились перейти на сторону восставших баронов. Они считали, что должны быть удостоены награды за мужество и верность.
Другие, заперев покрепче ворота своих замков, притаились, сославшись на недомогание. Они знали, что успех еще не есть победа, и решили выждать, не желая рисковать своими владениями.
Кое-кто здраво рассудил, что Англия уже без прежнего короля, но у нее еще нет новой королевы, а значит, закон больше не бьет по их загребущим рукам. Они рьяно бросились на охоту за добром более слабого соседа.
Матильда находилась в трех шагах от трона Англии. Но как трудно было их пройти!..
Бриан так и не приехал в Бристоль, передав через гонца, что у его жены жар. Элиза действительно была больна, хотя истинная причина ее недомогания скрывалась в другом. Императрица послала Бриану письмо с откровенным намеком: «Приезжайте ко мне, как только появится возможность. Благодарности и награды подобны плодам: они становятся безвкусными, когда их варят слишком долго».