Клятва, которую мы даем
Шрифт:
Я потратил два года на месть, потому что это было то, чего я хотел.
Но если быть честным с самим собой, я хочу ее. Я хочу этого с ней.
Это не идеальные обстоятельства – жениться на ней до того, как мы по-настоящему узнаем друг друга, но я все равно хочу ее. Я хочу, чтобы эти два года у меня был доступ к этой девочке-мираж, потому что впервые за долгое время она заставляет меня чувствовать себя живым. Во мне есть искра, которой раньше не было, в которую я никогда не верил, что это возможно.
Эгоистично, но я хочу, чтобы следующие два года – семьсот тридцать дней я оберегал ее, знакомился
А остальное? Выманивание Стивена, спасение компании моей семьи? Все это стало дополнительным преимуществом.
– Я уверен. Ты единственная, кто здесь сомневается, – я слегка поворачиваюсь и берусь за ручку двери зала суда. – Мы упустим свой шанс, если...
– Остановись. Остановись на две секунды, – шипит она, хватая меня за рукав смокинга, чтобы я повернулся к ней лицом. – Хватит притворяться, что все под контролем. Хватит притворяться, что это то, чего ты хочешь. Твой отец умирает, а человек, виновный в смерти твоей бывшей девушки, хочет разрушить твою жизнь. На две гребаные секунды перестань быть таким надежным фундаментом и покажи мне трещины на своем фасаде.
Я провожу ладонью по линии челюсти.
– Что ты хочешь от меня услышать, чтобы ты пошла к алтарю, Хекс?
– Правду, – твердо говорит она, требуя ответа, к которому, я не уверен, что она готова. – Спокойный, хладнокровный Сайлас и сломленная, запутавшаяся Коралина. Ты всегда рядом, стараешься быть рядом со мной, с другими. Я не смогу в этом участвовать, если буду полагаться только я. Ты тоже должен немного положиться на меня.
Я скрежещу зубами. Вот в чем проблема молчания – все принимают твои чувства на веру. Они выстраивают ваше повествование без фактов и выкладывают его вам как истину, используя контекстные подсказки и всякую чушь, чтобы сплести паутину, позволяющую им понять вас.
Когда ты молчишь, никто не знает твоей истории.
Это война, которую мне пришлось развязать с самим собой, битва, в которой я сражался за Розмари. Я сражался годами. Позволяя миру говорить мне, кто я, что я чувствую и кем я стану.
Врачи, мои родители, мои друзья, даже Рози.
Никто меня не знает, потому что я никому не давал шанса узнать.
– Я через несколько месяцев потеряю человека, который вырастил меня, – я смотрю на нее сверху вниз, по-настоящему смотрю на нее всего мгновение. Ее загорелая кожа сияет на солнце, полные губы сжаты в прямую линию. – Я боюсь подвести его. Боюсь представить, какой будет жизнь без него. Боюсь, что у меня не будет достаточно времени, чтобы научиться успешно управлять нашей семейной компанией, прежде чем он умрет. Но у меня есть мать и два брата, которым я не могу позволить видеть этот страх во мне.
Я делаю шаг к ней, вторгаясь в ее личное пространство, медленно поднимаю руку и обхватываю ладонью ее щеку. Я провожу большим пальцем прямо под ее глазом и слегка надавливаю, чтобы она запрокинула шею и посмотрела на меня.
Я хочу, чтобы она увидела меня, чтобы она могла услышать эти слова и знать, что они никогда не были произнесены вслух ни для кого, кроме нее. Что это за части меня? Больше никто не слышал. Никто не знает.
– Я в нескольких шагах от того, чтобы позволить чувству вины за содеянное съесть меня заживо. Я не могу
Я позволяю ей видеть меня, неподвижного. Я даю ей понять, что не собираюсь убегать от этого, от нее.
Я участвую в этом вместе с ней. Я тоже полагаюсь на нее.
– Я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы поцеловать твои гребаные губы, потому что ты выглядишь так прекрасно и все еще чувствуешь необходимость спросить меня, уверен ли я, что женюсь на тебе, – мой голос срывается на шепот.
Черты лица Коралины смягчаются, когда мой большой палец проводит по ее нижней губе. Мир напугал ее до неузнаваемости, ранил и сломил ее душу. И все же она стоит здесь, боясь причинить мне боль.
Несмотря на все, что нам обоим пришлось пережить, мне нужно, чтобы она знала, что я в этом участвую. Что бы ни случилось дальше, что бы я ни значил для нее, у нее всегда будет кто-то, на кого она может рассчитывать.
Больше, чем голос. Больше, чем номер телефона.
У нее всегда буду я.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу, вдыхая ее аромат.
У нее перехватывает дыхание, голова еще больше отклоняется назад, как будто она открывает мне доступ, как будто она позволяет мне исследовать ее рот моим языком прямо здесь. Я впиваюсь пальцами в ее затылок, пытаясь сохранить самообладание.
– Но я не буду, – бормочу я, отстраняясь от ее лица, создавая пространство между нами двумя. – В первый раз я поцелую тебя, Хекс, когда сделаю своей женой.
Коралина проводит языком по нижней губе, задевая при этом мой большой палец.
– В мире нет никого, с кем бы я предпочел это сделать, – честно говорю я. – Достаточно ли я полагаюсь?
Она прочищает горло, медленно кивает и делает шаг назад, освобождаясь из моих объятий. Жар поднимается от ее шеи и окрашивает щеки.
– Мы должны… – она указывает на двери позади меня. – Нам, наверное, пора зайти туда.
Я прикусываю нижнюю губу и качаю головой. Эта чертова девочка.
Как будто изначально это была ее идея, я протягиваю руку и открываю дверь, чтобы она могла пройти. К моему удивлению, мы проходим весь путь до конца без единого звука и, наконец, стоим перед судьей.
– Рада, что все смогли прийти, – говорит она, поправляя свою черную мантию и очки на переносице. – Вы готовы начать?
Я полностью поворачиваюсь к Коралине, которая делает то же самое. Протягиваю ей обе руки. Я прохожу половину, и мне нужно, чтобы она прошла остальную половину.
Она делает глубокий вдох, прежде чем вложить свои руки в мои, и мило кивает головой.
– Отлично, – судья хлопает в ладоши, поднимает лист белой бумаги и читает по нему. – Коралина Уиттакер и Сайлас Хоторн, сегодня вы решили связать себя узами брака. Брак – это стремление к жизни, к тому лучшему, что два человека могут найти и проявить друг в друге. Он предоставляет возможности для совместного развития, с которыми не могут сравниться никакие другие отношения. Брак – это не просто церемония или лист бумаги; это соглашение между двумя людьми любить, уважать и беречь друг друга всю оставшуюся жизнь.