Клятва, которую мы даем
Шрифт:
Мой большой палец гладит ее ладонь, как будто я пытаюсь одним простым жестом сгладить все эти годы одиночества, давая ей понять, что я здесь, такой же сломленный, и я все еще никуда не собираюсь уходить.
– У вас есть готовые клятвы или мне продолжить чтение по сценарию?
Я перевожу взгляд на судью.
– Будут стандартные…
– Вообще-то, – перебивает Коралина, – у меня есть кое-что, если вы не возражаете.
Я хмурю брови, когда она достает из-за выреза своего платья пожелтевший листок бумаги. Судья, стоя за своей
Она прочищает горло, щеки ее краснеют, когда она начинает.
– Сайлас, я обещаю быть твоим миром, когда вокруг будет только война. Быть твоим хранителем тайн и надежным убежищем. Сегодня я клянусь быть единственным человеком, который примет тебя таким, какой ты есть, и кем ты станешь, – она поднимает на меня глаза, удерживая мой взгляд, пока произносит последнюю строчку. – Пока смерть не разлучит нас.
Бумага выглядит слишком старой, чтобы принадлежать ей. Независимо от того, что она значила для нее, независимо от того, предназначалась ли она мне, у меня все равно сжимается сердце.
Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то в последний раз был моим миром? Как долго я вел войну, не имея времени на передышку?
– Мистер Хоторн? – говорит судья, призывая меня обменяться моими собственными клятвами с девушкой, стоящей передо мной.
Я наблюдаю, как она складывает бумагу и прячет ее обратно в декольте платья, прежде чем снова взять меня за руки. Коралина наклоняется ко мне, ее голос переходит в приглушенный шепот.
– Ты можешь произнести стандартную клятву. Я знаю, что это не было запланировано.
Я качаю головой, сжимаю ее руки, притягиваю ближе к себе.
– В этот день я клянусь сделать твою ярость своей, выдержать бурю твоей мести и навсегда сохранить тебя в безопасности. Я обещаю быть рядом с тобой. Что бы ни случилось, ты никогда не будешь одинока. Пока смерть не разлучит нас.
Каждое слово – правда, каждое обещание я намерен сдержать. Чего бы мне это ни стоило. Теперь дело не только во мне, но и в ней тоже.
– Коралина, берешь ли ты Сайласа в законные мужья до тех пор, пока вы оба живы?
Слова судьи повисают в спертом воздухе. Повисает тяжелая тишина, прежде чем она делает глубокий вдох и сжимает мои руки.
– Да.
– Сайлас, берешь ли ты Коралину в законные жены до тех пор, пока вы оба живы?
Осознание реальности этой ситуации должно наступить, но по какой-то причине все, о чем я могу думать, это о том, что когда все это закончится – суд прикажет мне поцеловать девушку, стоящую передо мной, мои губы будут скользить по ее губам, чтобы я мог ощутить сладость ее рта, растапливая языком все язвительные слова и ухмылки.
– Да.
– У вас есть кольца, которыми можно обменяться?
На лице Коралины отражается паника, но уголки моих губ приподнимаются. Может, я и не планировал давать клятву, но это я запланировал. Я лезу в карман и достаю оба кольца.
Протягиваю ей свое – простое золотое кольцо с гравировкой #dd4a3d
Медленно я оказываю ей ответную любезность, надевая ей на палец круглый бриллиант-солитер31 на золотом ободке в тон. Он не броский и не вызывающе большой; в нем есть скрытая красота, отражающая девушку, которая его носит.
– Властью, данной мне штатом Орегон, я объявляю вас мужем и женой, – судья делает жест, как будто это ей меньше всего нравится. – Теперь вы можете поцеловать невесту.
Глаза Коралины расширяются, когда моя рука скользит по ее волосам, притягивая ее ближе. Мне нужно привыкнуть к ощущению кольца на моем пальце.
– Ничто из того, что я могу дать тебе, не будет похоже на любовь, Сайлас.
– Тогда я притворюсь.
У нее перехватывает дыхание, но я проглатываю его.
Мои губы прижимаются к ее губам в жадном столкновении. Я не мягкий и нежный, терпение – последнее, чем я обладаю.
Губы Коралины приоткрываются под моими, подчиняясь еще до того, как я заставляю ее. Мои пальцы впиваются в ее волосы, удерживая наши рты вместе, и я вознаграждаю ее за хорошее поведение, проводя языком по ее языку.
Я погружаюсь и впервые пробую на вкус Ведьму из Пондероза Спрингс. Проклятая.
В кои-то веки в этом городе оказалось что-то близкое к правде. Ее рот – это колдовство.
Она дрожит в моих объятиях, из-за чего обеими руками хватается за перед моего смокинга. Притягивая меня к себе, она медленно, тщательно проводит губами по моим губам. Когда она поднимается на цыпочки, нуждаясь в дополнительном росте, чтобы быть ближе ко мне, как будто она не достаточно близко, я ухмыляюсь ей в губы. Свободной рукой обхватываю ее за талию, прижимая к своей груди, прежде чем оторвать ее ноги от пола.
Это именно то, чем никогда не должен быть первый поцелуй. В нем нет нежности и мягкости. В нем нет любви.
Тихий стон вырывается из глубины ее горла, заставляя меня прикусить ее нижнюю губу, чтобы она издала этот звук еще раз. Я втягиваю ее в рот, чтобы ощутить ее аромат, эту темную магию, проникшую глубоко в ее вены, которая ощущается у меня в горле как гребаный мед и сахар. Грудь Коралины трется о мою грудь, заставляя меня стонать. Ее тело молит меня об удовольствии, которое, я знаю, я могу ей доставить.
Я хочу трахнуть свою жену прямо в этом зале, и мне все равно, кто будет смотреть. Пусть они увидят, как она лежит раздетая на одной из этих деревянных скамеек. Пусть весь мир увидит, какая она податливая и чертовски хорошая для меня, с дрожащими ногами, когда она умоляет меня перестать доводить ее до оргазма, только чтобы я продолжал, пока она не кончит еще дважды.
Больше. Больше. Больше.
Это колдовство ее языка заставляет меня жаждать ее в нездоровых количествах.