Клятва крови

Малиновская Елена Михайловна

– Спасибо, – поблагодарил меня Эйнар. – Так будет лучше.

– Чем дальше – тем больше мне не по себе, – холодно обронил Вэлнар, который наблюдал за всей этой сценой со стороны.

Грозно скрестил на груди руки, пытаясь усмирить свое раздражение.

Эйнар ничего ему не ответил. Вместо этого он одним глотком допил остатки бренди, еще плескавшиеся в его стакане. Но доливать себе спиртное не стал.

– Как мы все прекрасно знаем, Мередит последние месяцы была под контролем нашего врага, – начал он сухо и отстраненно. – Этой

ночью я впервые услышал его. Нет, не его голос, поскольку разговаривал он устами Мередит. Но несколько фраз менталист все-таки сказал. Он был уверен, что его слышит только Амара, поэтому позволил себе немного откровенности. И было в его словах нечто, что меня очень заинтересовало.

Сделал паузу и внимательно посмотрел на меня.

– Он назвал имя моей матери, – тут же выпалила я на одном дыхании. – То есть, они были знакомы прежде.

– Вот именно. – Эйнар кивнул. – А еще он сказал, что упустил ее. И будет искренне оплакивать тебя. Мол, сложись обстоятельства иначе – и тебя бы он не тронул. Что из этого следует?

Я лишь всплеснула руками. Да откуда же мне знать!

А вот Вэлнар как будто понял, куда клонит Эйнар. Он задумчиво прикусил нижнюю губу, и на его переносице прорисовалась пока еще тонкая, но уже отчетливая морщинка.

– Ты же разговаривал с воспитательницей Амары, – сказал он через пару мгновений. – И, уверен, вытащил из ее памяти максимум воспоминаний. Увы, до настоятельницы монастыря ты не успел добраться, потому что чуть раньше его сожгли в пламени дикие драконы. Матушка Шарлотта что-то тебе рассказала. Что-то очень и очень интересное, не так ли?

– Откуда ты… – потрясенно начал Эйнар, вперив немигающий взор в Вэлнара.

Блондин лишь усмехнулся в своей так раздражающей меня прежде манере. Но сейчас сердце заныло от желания быть рядом, лишь бы увидеть это воочию, а не через переливы связующего заклинания.

– По-моему, мне надлежит как можно скорее провести масштабное расследование во дворце, выясняя, кто из слуг работает на черных драконов, – раздосадованно фыркнул Эйнар. – Иначе откуда тебе знать такие подробности?

– Я говорил тебе не раз и не два, что осведомителей при дворе твоего брата у меня хватает. – Вэлнар еще противнее усмехнулся. – И все же. Вернемся к прежней теме. Что тебе сказала Шарлотта?

– А, то есть, ты ее все-таки не отыскал? Даже странно – почему?

– Хотел, но… – на этом месте Вэлнар странно замялся. Кинул на меня осторожный взгляд.

И я поняла намек.

– Нет! – Рыдания забились в моем горле, готовые прорваться истерикой. – Нет, это же не значит, что…

Вэлнар, словно забыв, что нас разделяют многие мили пространства, порывисто шагнул ко мне. Связующие чары в тот же мир завыли противным свистом, показывая, что находятся на пределах своих возможностей.

Вэлнар тут же отступил. Уголки его губ поползли вниз в гримасе горя и сострадания. И этого было достаточно, чтобы я осознала правду.

Я тихо и безнадежно

заплакала. Спрятала лицо в ладонях. Я не могла поверить, что Шарлотта тоже мертва.

По сути, она заменила мне мать. Да, она всегда была требовательной. Порой жесткой. Редко – жестокой. Но никогда – несправедливой.

Именно ей я рассказывала свои кошмары. Именно к ней прибежала, когда испачкала первой месячной кровью нижнее белье. В ужасе и непонимании, что вообще происходит. Я тогда была абсолютно уверена в том, что вот-вот умру от неизвестного кровотечения. Именно она тогда меня успокоила и рассказала, как происходит взросление любой девочки. Именно ее я помнила всегда. С самого раннего моего детства и до приезда в Доргфорд.

А теперь… Получается – ее больше нет? И только из-за меня?

– Вэлнар, – прошелестел укоризненно Эйнар. – В своем уме?

– Я же не знал, что ты ей ничего не сказал.

– Потому и не сказал. Понимал, как она на это отреагирует. Тем более после разговора с подругой, которая обвинила ее в уничтожении монастыря.

Рыдания с удвоенной силой забились в моем горле. Я задыхалась от несправедливости этого мира. Все, кого я когда-либо любила. Все, кто проявили ко мне понимание. Все, кто заботились обо мне. Все мертвы.

– Выпей.

Твердая рука обняла мои плечи. В пальцы насильно втиснули что-то холодное и хрустальное. Затем так же непреклонно подняли мою руку, заставили приложить это холодное и хрустальное к губам и сделать глоток.

Я закашлялась от крепости напитка. Попыталась высвободиться, но Эйнар держал меня крепко, по-прежнему прижимая бокал ко рту.

Глоток. Еще глоток. Сразу после этого мне дали запить водой и впихнули что-то терпко-соленое, что уняло тошноту.

И горе ушло. Точнее – растворилось в тупом безразличие.

По-моему, я напилась. Нет, не по-моему. Я совершенно точно напилась. Причем впервые в жизни.

Конечно, я не потеряла сознание или память. Продолжала понимать все происходящее вокруг. Но окружающая действительность как-то странно расплывалась и мерцала перед моими глазами. А еще нахлынуло безразличие. Я помнила о том, что Шарлотта погибла. Скорее всего – из-за меня. Но боль от этой новости как-то притупилась. Больше не резала сердце раскаленным ножом, а просто сидела в нем тупой ноющей занозой.

– Эйнар, прежде всего знай – мне категорически не нравится то, что происходит, – услышала я сухой голос Вэлнара. – Теперь я отреагирую на малейшие чары, которые ты применишь к Амаре. Кольцо переведено на максимум восприятия. Даже тень заклинания… Неважно, твоего или любого прочего, защитного, лечебного или атакующего – и я буду у вас. Гораздо скорее, чем ты можешь это представить.

Что это значит? Неужели чувствительность амулетов к магии можно каким-то образом регулировать?

По всему выходит, что да. А еще интересно, почему так взвился Вэлнар? Эйнар, вроде бы, пока не сделал ничего дурного.