Клятва Люка Болдуина (сб.)

Каллаген Морли

— А что плохого в этой книге, дядя Генри?

— Сказки! Что плохого в сказках? Что ж, это справедливый вопрос, Люк, — с готовностью подхватил дядя, ибо это был близкий его сердцу предмет, о котором у него, полагал он, было более здравое, нежели у прочих людей, суждение. — То, что я скажу тебе сейчас, Люк, — торжественно продолжал он, — поддерживают самые передовые умы человечества. — И вдруг, откашлявшись, спросил: — Мальчик мой, что, по-твоему, случилось с нашей планетой?

— Не знаю, — продолжая недоумевать, признался Люк. — До сих пор я вообще считал, что с нашей планетой ничего не случилось.

— Естественно,

естественно. Но ведь тебе известно из истории, Люк, что жизнь наша всегда состояла из беспорядков, а люди постоянно делали глупости. Люди лишены здравого смысла, Люк. Они боятся друг друга и страшатся собственного существования. Они боятся жизни, Люк. Понятно?

— Видите ли…

— Ты, конечно, не понимаешь?

— Вроде нет.

— Я объясню тебе, почему все так сбиты с толку, Люк, объясню сейчас, пока держу в руках эту книгу. Вот в чём беда нашей планеты и большинства её обитателей. Люди любят говорить друг другу неправду. Понятно?

— Я никогда не говорю неправды, — настороженно сказал Люк. Он не понимал, что его ждёт, но чувствовал, что дядя выступает против него самого и что ему предстоит лишиться чего-то важного.

— Люк, — начал дядя Генри, подкрепляя свои доводы энергичными взмахами большого кулака правой руки, — корень всех бед лежит здесь, в этой книге сказок… Что такое сказки? Ложь. Уже много тысячелетий люди рассказывают друг другу небылицы. Разве это не страшно, Люк? И хуже того, запомни, они любят лгать своим детям. Знаешь, Люк, в эту минуту у тебя в голове, наверное, полно всяких небылиц.

— Наверное, — так же осторожно и недоверчиво согласился Люк. — Только… Каких небылиц, дядя Генри?

— Отличный вопрос, мой мальчик! Видишь ли, вместо того чтобы объяснить детям непонятное, люди придумывают глупые сентиментальные легенды и мифы. Например, Люк, тебе когда-нибудь говорили о том, что на Луне есть жизнь?

— Знаете… — Люк смущённо кивнул, чувствуя себя пристыженным. — Мне часто казалось, что я вижу на Луне людей. Только я знаю, что на Луне нет жизни, дядя Генри.

— А гром объясняли тем, что бог, рассердившись, стучит в щит, верно? А радуга означает, что непременно случится что-нибудь хорошее? Как же, скажи мне на милость, ты собираешься жить на свете, если веришь во все эти сказки? Ты понимаешь, какая тебе грозит опасность, Люк?

— Какая опасность, дядя Генри? — спросил Люк, потрясённый серьёзностью дяди Генри.

— Всю свою жизнь ты собираешься жить сказками. По-моему, ты и сейчас живёшь чуть-чуть в сказках. И жизнь твоя может сложиться несчастливо, если ты всегда будешь тешить себя ложью, придуманной суеверными и невежественными людьми. Нет, Люк, пора тебе взглянуть на светлый и ясный мир. Обратись к правде. Только к правде, Люк. Понятно?

— Понятно, — мрачно отозвался Люк.

Они торжественно кивнули друг другу, и Люк попытался было осознать тот факт, что миллионы людей в течение многих тысячелетий сбивали друг друга с толку разными небылицами, ложью, суевериями, причиняли друг другу всевозможные беды — и всё это потому, что боялись взглянуть на светлый и ясный мир дяди Генри. Он попытался осознать чудовищность этой трагедии, но не сумел, ибо не верил в неё.

— Не беспокойся, Люк, — улыбаясь, утешил его дядя Генри, поднимаясь с кровати, но не выпуская из рук книгу, которую Люку больше не суждено было увидеть, —

мы позаботимся о тебе и научим тебя деловому подходу к жизни.

— Спасибо, дядя Генри.

— Когда я учился в школе, — спускаясь по лестнице, говорил дядя Генри, — я читал биографии. Одни только биографии. Почитай про людей вроде Форда или Эдисона. Они прожили отличную жизнь на пользу обществу. У нас в городе есть библиотека. Я тебя запишу.

Идя вниз по лестнице вслед за дядей, Люк не спускал глаз с книги под мышкой у дяди Генри. И не потому, что ему было жаль книгу — он прочёл её уже дважды, — а потому что, чувствовал он, его лишили чего-то такого, что не поддавалось определению, но зато служило пищей его воображению.

3. Взаимопонимание

За ужином Люк чувствовал себя чужим. Тётя Элен тараторила без умолку, а дядя Генри рассуждал с такой безапелляционностью, что Люк не решался вставить и слово. Кроме того, он не понимал, о чём они беседуют, хотя отлично знал каждое произнесённое ими слово. Он старался скрыть свою робость и охватившее его ощущение тоски. Когда дядя Генри вышел на веранду выкурить сигару, Люк попросил у тёти разрешения впустить собаку к себе в комнату.

Там он сразу почувствовал себя легко, потому что с собакой у него уже установилось полное взаимопонимание, а вскоре стало казаться, что он уже привыкает и к своей новой комнате. Он посидел на стуле возле стены, полежал на кровати, посмотрел на себя в зеркало, медленно прошёлся по комнате, а потом позвал Дэна посидеть на кровати рядом с ним.

— Не так уж плохо, а, Дэн? — спросил он, и пёс согласился с ним тремя ударами хвоста о постель. — По-моему, мы с тобой друзья, — добавил Люк, и какое-то удивительно умное выражение сверкнуло в янтарном глазу собаки.

Пёс чуть наклонил голову и правой лапой тронул Люка за руку. Есть люди, считал Люк, которые умеют говорить с животными и понимать их. Интересно, а может, и он из таких людей?

— Дэн, — сказал он, прижимаясь головой к голове собаки, — ты знал, что я приеду, и ждал меня, правда? Скажи, Дэн, это очень важно.

Положив голову на переднюю лапу и не сводя с Люка яркого глаза, пока тот повторял «Скажи, скажи, я пойму», пёс поднял голову и радостно тявкнул. В эту минуту вялый и сонный колли вдруг превратился в сообразительную, бодрую и энергичную собаку.

— Я понял, понял, — обрадовался Люк и прижался головой к тёплому пушистому боку собаки. — Мы всегда будем понимать друг друга, правда? — прошептал он.

Над озером зажглись звёзды. Под тёмным небом засверкала вода. Вечерний ветерок заиграл в занавесках. Сидя в ногах кровати, откуда было видно и озеро, и как восходит луна, Люк снова почувствовал себя одиноким и подумал про отца. Может ли он оттуда, где он сейчас, видеть, что его сын смотрит в окно? Отец сказал: «Я буду с тобой, Люк». Теперь, конечно, его отец стал духом. Но, быть может, он как дух наделён такой силой, какой не обладал на земле? Есть рассказы про людей, которые видели духов и разговаривали с ними. И если это правда, то кто может более настойчиво искать встречи с земным существом, чем его отец с ним? Только это должно, наверное, произойти в определённое время, в определённом месте, в прохладе и безмолвии, как бывало в старину, когда происходили тайные встречи.