Клятва на стали
Шрифт:
– Законов, – повторил я. – О сути Деганства, например?
Смысл начал вырисовываться: если Деган хотел помочь ордену, то что может быть лучше документов, способных ответить на вопрос, который вызвал раскол?
– Да, и о том, как восстановиться в ордене. – Волк кивнул.
– Но я же сказал, что Деган… Бронза не хочет возвращаться.
– Может быть, и нет, но нам для наших целей важны законы. Старинные законы могут оказаться полезными, если нам нужно доставить Бронзу в Казарменный зал, не говоря о возможности раскрыть там рот. Нынешние Деганы во многом полагаются на воспоминания и предания, написанные
– И ты полагаешь, что эти законы, бумаги Слоновой Кости, находятся в Эль-Куаддисе?
– Так думает Бронза, иначе зачем он здесь? – Волк шагнул к двери.
Я не был готов указывать на прорехи, зиявшие в этой логике, и промолчал. Вместо этого подошел к постели и поскреб шею. Ночной пот высох и оставил по себе тонкую липкую пленку.
– А вдруг Деган откажется огласить эти законы, если вообще вернется в Илдрекку. Или не захочет встретиться с орденом? И даже снова со мной говорить, если на то пошло?
– Тогда я процитирую за него.
– Мы разговариваем об одном человеке? – спросил я. – Не представляю, чтобы Деган позволил кому-то действовать от своего имени, если не хочет сам.
– Это моя забота. – Волк оскалился.
Теперь наступил мой черед содрогнуться. И я по-прежнему не был убежден.
24
Спал я беспокойно, несмотря на изнеможение – а может быть, как раз из-за него. Мне не мешали стук и гвалт, сопровождавшие репетицию во дворе; за годы жизни вблизи от ночных тележных маршрутов в бедных районах Илдрекки такие вещи стали для меня естественным и привычным фоном. Бедой была периодическая тишина, в которой можно было услышать скрип половицы или шаги в коридоре, – она понуждала меня приоткрывать глаза и беспокойно ворочаться.
В какой-то момент я распахнул их и узрел расплывчатый силуэт, двигавшийся по комнате. Не успев окончательно проснуться, я схватился за нож, но это была всего-навсего Птицеловка, которая бережно отвела клинок и прошептала что-то о браке по залету. Я попытался спросить, какой кретин женится на лету, но вырубился, так и не успев произнести ни слова.
Когда я открыл глаза в следующий раз, солнечные лучи, которые проникали в окно, лежали горизонтально – время было далеко за полдень. Я перекатился на край постели, скривившись от боли, причиненной этим движением, и вернулся на прежнее место.
Резуны. Ассасины. Схватки во тьме. Все правильно.
Наверно, лучше еще чуток полежать.
Я только затих и начал подумывать о целебном бальзаме для паломников, за которым можно было бы послать хозяйского сына, когда услышал голос Птицеловки:
– Пора бы и просыпаться.
Я чуть не выпрыгнул из постели и замер, застигнутый свежей волной боли. Застонав, я оглядел комнату.
Птицеловка со скрещенными руками сидела на стуле спиной к двери. На полу стояли керамический чайник и пустая чашка, рядом лежала недоеденная краюха хлеба.
Я не стал спрашивать, как давно она здесь. Уже знал.
– Не обязательно было тут торчать, – заметил я, медленно усаживаясь.
– Нет, обязательно.
– Волк не вернулся бы.
– Да пошел он! Хоть бы и вернулся. – Птицеловка обвела взглядом помещение. – Я хотела понять,
– Точно. – Я свесил ноги и сделал вдох. Дальше будет больно. – И что надумала?
– Должно быть, он пробыл здесь много часов еще до прихода Дегана. Наверное, проскользнул, когда я была занята – выставляла Ворону, которую подрядила.
– Серьезно? Он вошел, пока ты наращивала число дозорных?
– Даже не начинай.
– Но ты должна признать…
– Я ничего не должна, и оставить тебя в живых – тоже.
Я спрятал улыбку, сделав глубокие вдох и выдох. Потом еще. Затем встал.
Оказалось хуже, чем я ожидал.
– О Ангелы! – задохнулся я.
– Так тебе и надо.
Я не ответил. Минувшей ночью огрехи охраны уравновесились моей встречей с людьми Жирного Кресла. Всякое недовольство обнаружением в комнате Волка, которое я мог бы выразить, Птицеловка отвергла, указав, что мне вообще повезло вернуться. С ней было трудно спорить, но мне тем не менее удалось. В последнее время нам везло на «тем не менее».
Что касалось нейяджинов, то, не скрою, я опустил эту часть. После встречи с убийцами в туннеле и с учетом злобы, которую затаила Птицеловка, мне не хотелось сообщать ей об их проснувшемся интересе к моей особе. Она явно что-то заподозрила – мы оба знали, что мне было трудно справиться с четверкой Резунов, располагая лишь свежими ссадинами и скверным нравом, однако усталость вновь победила упрямство, и я наконец сумел умолить ее отложить разбирательство на потом.
Я наклонил голову, ощутил в шее щелчок и пошарил в кисете. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы растереть зерно ахрами в ладонях и не употребить его сразу. Пот исторгал из него аромат, и раз уж мне будет так плохо, то пусть хоть эта мелочь скрасит день.
– Ну и как же, по-твоему, попал сюда Волк? – спросил я.
– Если только через окно, которое для него слишком мало? Понятия не имею. У меня были Вороны на крыше и во дворе, а в общем зале всю ночь просидел Дуб, стороживший лестницу.
– Через заднюю комнату? – Я докатил зерно до кончиков пальцев и положил в рот. По телу пробежала легкая дрожь, и плечи начало отпускать. Не бальзам, но сойдет. – Может быть, через кухню?
– Хозяин с работниками твердят, что нет, но я проверяю. – Птицеловка потерла загривок. – Чего я не пойму, так это почему Волк не вышел, пока Деган был здесь. Если он подслушивал, то почему не закончил охоту? Вряд ли ему представится лучший случай оказаться с Деганом лицом к лицу.
– Он считает иначе. Говорит, что для беседы время еще не пришло, коль скоро вдруг пошла речь о бумагах Дегана Слоновая Кость.
– И ты поверил?
– Да нет же, черт побери! По-моему, Волк все это время знал о бумагах или хотя бы подозревал. Деган сам сказал, что Волк в этом деле специалист. Я думаю, что Волку нужны и законы, и Деган; ему не хочется рисковать и встревать преждевременно.
– Тогда у Волка может быть масса планов.
– Возможно даже, – я кивнул, – что он не врет о причинах, по которым ищет Дегана, но я сомневаюсь, что он сказал все. Ответить коротко? Я не знаю. Мне ясно одно: я не должен выходить из игры, если хочу помочь Дегану и выяснить, что замышляет Волк. А это означает танцы под Волкову дудку – по крайней мере, какое-то время.