Клятва рода
Шрифт:
Искры дошли до конца двери, и мощный пинок вывернул ее на бок. Тут же руки подхватили и отбросили кусок металла в сторону. И едва увидев просвет, Вася нажал на курок. И еще раз. Еще. Пауза. Еще. Пауза. Надо тянуть время. Выстрел. Пауза. Восемнадцать патронов должны дать преимущество. Хвала небу, не «пустынный орел» с жалкими семи патронами.
Стальной шарик прилетел в лицо, сломал нос. Прикрываясь бронежилетом, рука схватила за волосы и, выдирая их с корнем, потянула на себя. Не успел еще раз нажать на курок, как вытащили на свет.
Пинки посыпались гурьбой. Берцы резали кожу на лице, как ножи. Видел шестерых. Еще двое лежали у машины. Недвижные. Значит, кого-то все-таки задел. Умрет не зря. И сломанные ребра не зря. Обидно умирать целым.
— Хватит! В машину его! — рявкнул голос чуть сбоку. — По дороге порезвитесь.
«Нет уж, лучше убейте», — подумал Вася, все еще не в силах дышать.
— На том свете порезвишься, — услышал чей-то ответ Василий, и тут же сдавленный хрип, выстрел, снова хрип.
Рысь убивал без эмоций. Гостей на своей территории не ждал, а на заступников силы не сдерживал. Безымянные солдаты не принадлежали к внутренним силам России.
Вася, корчась, поднялся. Удалось вдохнуть, и теперь он жадно хватал воздух.
Шестеро тел в масках разбросало возле автомобиля. Последний живой, кто отдавал приказ и выглядел старшим, лишился маски. Рысь держал его за горло на вытянутой руке и смотрел в заледеневшие зрачки. Едва он, серый нейтрал, появился, те глаза потеряли разум, присущий человеку. Управленец покинул тело. Марионетка обмякла.
— Ну вот, Вася, вас и приняли всерьез. На установки полезете, совсем всполошатся.
Василий улыбнулся окровавленными деснами с кусочками зубов, хрипя.
Рысь осмотрелся по сторонам и пригляделся к двери, за которой висел Лютый.
— Тебе помочь или ему?
— Ему, — просипел Гений, щупая сломанные ребра. Дышать стало больно, и было стойкое ощущение, что гематомы вскоре этот процесс усугубят.
Рысь рывком вырвал дверь. Кусок металла, сжавшись, просто отлетел метра на четыре в лес, как пенопласт. Отшельник потянулся к Лютому и, подхватив за плечи, щелкнул кнопкой «открыть ремень».
Через пятнадцать минут, когда приедет первая машина поддержки, Лютый не сможет объяснить, почему, кроме царапин, на нем ничего.
Отшельник, прикусив губу оттого, что не может позволить себе облегчить боль Василия, исчез. В воздухе растаяли грустные глаза. Баланс никто не отменял. И если давать право прочим отшельникам или эмиссарам на действие, это может обернуться куда как более сложным случаем. Отшельник мог применять силу, когда дело касалось обозначенных границ или подопечных, но замешивать посторонних людей — тут существовали ограничения. В данном случаем мог помочь лишь одному.
Вася прижался
— Да, Васенька. Ты где?
Ответить не смог. Все погрузилось в черноту.
Англия.
Домик у моря.
Дубовый паркет скрипнул. Блондин и чернявый остановились, глядя на дверь. Скорпион протянул брату катану со словами:
— Пригодится. В доме нашел. Выглядит как муляж, но, снимая морок, ощущаешь заточенное лезвие, справленное мастером несколько веков назад. Полагаю, трофей Зеи от времен «открытия» Англией Японии.
Сема взял катану, отстранил брата и потянулся к ручке. Обронил:
— Это мой бой. Не вмешивайся, даже если прирежут. Как я Маше в глаза буду смотреть, если не спрошу с суккуба за обманутую любовь?
— Ты хочешь ей доказать? Или самому себе? Люди физически не способны противостоять суккубам. Эти существа так задуманы. Что я скажу твоей Маше, если не выйдешь из этой комнаты?
Сема не ответил, ладонь провернула ручку. Брат схватил за катану, вырывая из руки и выкидывая в угол комнаты. Блондин повернулся с каменным лицом. Он мнения своего не изменит и все равно зайдет в ее комнату. С оружием или без.
— Я ценю твою решимость, кшатрий. Возьми вместо катаны это. — И у Сергея в руках появился меч Славы. Чернявый погладил лезвие, коснулся губами и протянул брату. — Бери. Не обожжет. Он тебя знает. Я же даю слово, что за дверь не войду, что бы ни случилось.
Сема крепко, до побелевших костяшек, обхватил рукоять и решительно потянул дверь на себя. Первый шаг был самым сложным.
Она сидела в мягком кресле посредине комнаты, обнаженная и сияющая совершенством форм и нереальной красотой. Лукавая улыбка не сползала с лица. Возле кресла сидели пантера и пума. Без ошейников и поводков.
— А вот, мальчики, и наш милый пришел. С игрушками. Милый хочет поиграться, — комната залилась мелодичным смехом.
Звери на миг повернулись к двери и тут же потеряли интерес к входящему. Пара зевков, и головы легли на лапы.
Сема продышался, подбирая слова:
— Зея, ты хорошо к нам относилась, но копаться внутри меня я тебе не разрешал. Для тебя это всего лишь похоть, для меня удар по душе. Этого я тебе простить не могу.
— Малыш злится. Малыш хочет ласки? Иди сюда. — Она расставила ноги, сползая по спинке кресла ниже. Палец лег на спелые губы, и она облизнула кончик наманикюренного ногтя.
Сема закрыл глаза, застыв у двери как изваяние.
Зея погладила кожу рук, коснулась спелых грудей с торчащими сосками. Томный голос продолжал ломать на щепки: