Клятва рыцаря
Шрифт:
И действительно, «мастер Фридерикус» с достоинством выдержал мессу, хоть во время молитв и бормотал что-то невнятное и не пел вместе с прихожанами. Для него и правда было гораздо проще вжиться в роль христианина, чем для Герлин — в роль еврейки. Церковь Святого Михаила во время вечерни была заполнена людьми, и чужестранцы не выделялись в толпе.
Ночью в монастыре Герлин делила гостевую комнату для женщин с Мартой и Марией и при этом невольно ближе познакомились со своими попутчицами. До этого момента эти женщины едва обменялись друг с другом парой фраз, что Герлин казалось странным. Похоже,
Юная попутчица была самой красивой девушкой из всех, кого Герлин когда-либо видела. Как очарованная, она рассматривала ее длинные темно-русые волосы. Они были разделены посередине пробором и, словно растопленный мед, струились по ее спине, как у девушки благородного происхождения. Да и грация ее движений, изящная походка, умение ездить верхом, чем Герлин восхищалась во время поездки, говорили о придворном воспитании. Большие, сияющие и немного раскосые глаза Марии были насыщенного орехового цвета. Ее темно-красные губы были полными и имели форму сердечка, а на фоне нежного цвета лица выделялся румянец щек. Под льняной рубашкой просматривались высокая, упругая грудь и узкие, слегка округлившиеся бедра. Должно быть, девушка была еще совсем юна — Герлин не дала бы ей больше шестнадцати лет. Ради всего святого, что она здесь делала? Действительно ли она была дочерью господина Мартинуса?
Госпоже Марте она определенно не приходилась дочерью. Женщина посматривала на девушку с нескрываемой враждебностью, однако, похоже, Марию это нисколько не беспокоило. Девушка вообще казалось совершенно невозмутимой. Лишь по отношению к Дитмару Мария не осталась равнодушной. Она улыбалась ему — неотразимой улыбкой — и дразнила его, хватаясь за его погремушку и делая вид, что хочет отобрать ее у него. Когда Герлин дала ей подержать ребенка, она с радостью взяла его на руки и начала нежно укачивать.
— Вы умело обращаетесь с детьми, Мария! — похвалила ее Герлин с некоторой робостью. Она не знала, как ей вести себя с девушкой. — Где вы этому научились, вы ведь сама еще ребенок, не так ли?
Мария только махнула рукой, а Марта пробормотала что-то вроде: «Это лишь дело времени…»
— У меня были младшие сестры и братья, — наконец ответила девушка, однако кроме этой фразы от нее ничего нельзя было добиться.
Когда Герлин стала задавать другие вопросы, Мария молчала. В Герлин проснулось любопытство.
К моменту начала вигилии, когда колокола созывали монахов на молитву, Герлин, увидев, к своему удивлению, что Мария встала и куда-то направилась, незаметно последовала за ней. Похоже, Марта считала, что Мария разделяет ложе с господином Мартинусом. Многое это подтверждало. Но не собиралась же девушка отдаться ему прямо здесь, в монастыре, да еще и во время молитвы монахов?
Но Мария направилась не к гостевым комнатам для мужчин, а в монастырский сад. В это время здесь было безлюдно, и Герлин не понимала, что девушке могло там понадобиться. Она подобралась поближе и увидела, что девушка достала из рукава странный предмет.
— Что
Мария вздрогнула — и вздохнула с облегчением, узнав Герлин.
— Как же вы меня напугали! — сказала она с упреком, однако затем снова подняла блестящий дискообразный предмет, на котором Герлин различила в свете луны окружности, числа и стрелки. В эту необычайно звездную ночь луна светила особенно ярко.
— Это астролябия, — пояснила Мария с благоговением, не спрашивая о том, почему Герлин преследовала ее. Хоть Герлин была и рада, что ей не пришлось оправдываться перед Марией, ей это все же показалось странным. Другой на месте девушки пришел бы в ярость, если бы открылось, что кто-то тайно за ним следовал. — С ее помощью измеряют углы на небе. — Мария сосредоточенно смотрела вверх, на звезды, и что-то выставляла на приборе.
— Посреди ночи? — удивилась Герлин.
Мария рассмеялась. Смех у нее был звонким, непринужденным и почти по-детски радостным.
— Ну а когда же? — сказала она. — Сегодняшняя ночь подходит как нельзя лучше, я не могу упустить такую возможность. Посмотрите на звезды! Разве они не прекрасны? С помощью астролябии можно вычислить их месторасположение на небе и относительно друг друга и следить за тем, как они перемещаются.
— Значит, вы тоже астролог? — удивилась Герлин.
Мария энергично помотала головой.
— Нет! Это глупости. Серьезные ученые не признают астрологию. Уже Ибн Сина, великий арабский ученый, требовал запретить эту науку! А я… ну, я просто люблю звезды… Еще совсем маленькой девочкой я не могла насмотреться на них и хотела все о них знать. Звезды возвращают нам знания, понимаете? Когда изучаешь пути перемещения звезд, находишь и свои собственные дороги в жизни. В море, например, происходит то же самое, когда не видно земли на горизонте. Подойдите сюда! Вы знаете созвездия? Смотрите, вон там Большая Медведица! А вон Малая… Их видно всегда. Однако некоторые созвездия можно увидеть только в определенное время года.
Мария объясняла ей все это так же увлеченно, как и Соломон. Ее голос, обычно тихий, приглушенный, теперь звенел, очаровывая Герлин, которая с упоением слушала Марию и целый час следовала за ней по ночному небу. Мария представляла ей звезды как старых знакомых, и растолковывала, как использовать астролябию, которая представляла собой огромную ценность и была привезена из маврских земель.
— С ее помощью можно также определить время.
Мария все еще не могла оторваться от своего прибора, когда Герлин услышала последнее песнопение монахов в церкви. Богослужение закончилось, но Мария как будто ничего не слышала.
— Для определения времени мне не нужна эта штуковина, — заметила Герлин. — Достаточно церковных колоколов. А теперь прячьте вашу игрушку, Мария, нам нужно вернуться в гостевые комнаты. Страшно подумать, что может случиться, если мы столкнемся с монахами. Они ни за что не поверят в то, что мы шастали ночью по монастырскому саду только для того, чтобы понаблюдать за звездами.
— Уже и правда поздно. — Мария неохотно спрятала астролябию в рукав своей рубашки. — Если бы я хоть раз… хоть раз могла сделать то, что хочу!..