КЛЯТВА ВЕРНОСТИ

Нивен Ларри

В этот раз в комнате для совещаний было больше людей. Джон Шапиро. Полковник Кросс, одетый в темный костюм с узким галстуком в полоску, был с двумя майорами в форме, сидевшими по обе стороны от него. Джим Боуэн, административный помощник Рэнда. Были и другие, которых Тони Рэнд знал слабо, люди из отдела Мида, атлетического сложения молодой человек, основная работа которого, казалось, состояла в том, чтобы приносить кофе Барбаре Черчворд. («Есть ли у него другие обязанности? – подумал Тони. – Только манера одеваться может вскружить головы

большинству мужчин, если они должны работать рядом с ней, и она наверняка это знает».)

Они слушали, кто терпеливо, а кто не очень, пока говорил майор Девинс.

– Кто мог его остановить? – задал вопрос Девинс. – Никто из наших людей. Он наш босс, черт побери. Он спустился на станцию метро и сел в поезд. Ни у кого не было приказа не выпускать его.

– Это не ваша вина. Я должен был сказать МИЛЛИ, чтобы она сообщала мне все время, где находится. Прес.

– Как ты мог знать, что он сделает что-нибудь подобное? – сказал Шапиро.

– Вряд ли это чья-то вина.

– Да он точно чокнулся, – сказал Фрэнк Мид. – Какого черта он сдался? К тому же спутал все наши планы.

– Это так, – сказал Арт Боннер. – Джонни, что дальше?

Шапиро казался более спокойным: он был одет в костюм с жилетом и с ним был его портфель. Он развел руки отработанным жестом.

– Как я и сказал прошлой ночью: предварительное слушание. Хотим мы или не хотим. Я могу задержать его, или оно начнется на следующей неделе, как вы хотите?

– Можешь ли ты добиться, чтобы Сандерса выпустили под залог? – спросила Барбара Черчворд.

– Я в этом сомневаюсь. Это дело с возможным смертным приговором, – сказал Шапиро.

Это потрясло всех.

– Дело со смертным приговором? Смертный приговор? – спросил Мид.

– Это возможно. Хотя я сомневаюсь, что они отклонят апелляцию, – сказал Шапиро. – Но Большой Джим Планше настаивает, что это было убийство первой степени, и он достаточно влиятелен, чтобы навязать это людям окружного прокурора. Кроме того, тамошним политикам на руку, что Сандерс в тюрьме. От этого они кажутся более сильными, чем было бы, если он ходил до суда на свободе. Конечно, мы попросим освобождения под залог, и если они откажут, подадим апелляцию, но все это потребует времени.

– А тем временем один из наших людей будет сидеть в их каталажке, – сказал Мид.

– Я не уверена, что понимаю твою позицию, – сказала Черчворд. – Ты не любишь Сандерса…

– Это не имеет к этому никакого отношения. Он один из нас, – протестующе сказал Мид. – Мы сможем обсудить этот чертовый дурацкий фокус, когда он будет на свободе. А сейчас лос-анджелесцы задержали одного из наших людей, и мне это не нравится.

– Я не понимаю. Арт, почему он сдался? – спросил Черчворд.

– Чувство вины. Он хочет оправдания, – сказал Боннер. – И вы знаете, это наша вина. Во всем, что было сказано здесь прошлой ночью, мы не дали достаточно ясно понять, что поддерживаем его. Мы много говорили о стратегии, о том, что нам нужно делать, но мы не сказали прямо: – «Ты поступил правильно, Прес».

– Ты сказал это, – возразил Тони Рэнд, – когда ты вошел в его кабинет.

– Я сказал

это недостаточно твердо, – сказал Боннер. – И мы все были должны сказать это. Здесь, в этом зале для совещаний, чтобы каждый из нас поддержал его, и очередь из людей, которые говорили бы то же самое сегодня утром. Это моя вина.

– Он мог подумать, что помогает нам, – сказал Тони Рэнд.

– Каким образом? – удивился Боннер.

– В утренних новостях было множество угроз со стороны Планше, – сказал Тони. – Что он разрушит Тодос-Сантос. Может быть, Прес решил, что избавит нас от множества бед.

– Это не поможет, – возразил Фрэнк Мид. – Потому что сие делает нас похожими на идиотов.

– Что нам делать сейчас? – сказала Черчворд. – Мы не говорили с Пресом о стратегии, и недостаточно его поддерживали. Мы все это исправим. Но что мы будем делать сегодня днем?

– Готовиться к осаде, – ответил Арт Боннер. – Тони, ты и Кросс должны ускорить установку аппаратуры новой системы безопасности. А тем временем мы испытаем лос-анджелесское правосудие. Я совершенно ему не доверяю, но мы попытаемся.

Элис Стралер напряженно ожидала в офисе инспектора. Почему он опоздал на встречу с ней? Его секретарша сказала что-то о срочном совещании в зале правления. Какие-то новые последствия рейда ФРОМАТЕС.

Смогут ли они узнать, думала Элис? Может быть мне нужно бежать…

Она глубоко вздохнула и нервно засмеялась, после чего взглянула на секретаря в приемной, не заметила ли она. Ей не следовало волноваться. Секретарша тихим голосом говорила по телефону.

Виновный бежит, не преследуемый никем, подумала Элис. Лучший путь к тому, чтобы они обязательно узнали – это выглядеть испуганной. Они не узнают. Они даже не подозревают. Тони Рэнд доверяет мне во всем…

Конечно доверяет, Элис Мари, говорила другая часть ее сознания. Ты разве не гордишься этим?

И это было просто неприятно. Она не гордилась. Тони Рэнд доверяет ей, перевел ее на важную работу, а она предала его.

Я должна была. Меня направило сюда Движение. И это важно. Мы несемся вперед к экологическому кризису, и мы должны действовать до того, когда будет слишком поздно…

Но для тех ребят уже слишком поздно. Они мертвы, и они не попытались бы сделать это без твоей информации, Элис Мари. И сейчас Движение захочет большего. Все о новых системах безопасности, об охранниках, обо всем – и ты знаешь для чего им это нужно.

Черт, люди сложны. Гораздо легче работать с компьютерами. Я была должна остаться программистом и не соглашаться на это продвижение по должности, и тогда бы у меня не было…

Вошел Фрэнк Мид, устремившись вперед, будто стараясь достигнуть линии в матче за Принстон. Он взглянул на Элис.

– О, извиняюсь, что заставил вас ждать. Мне нужно было позвонить. Прошу, входите.

Она прошла за ним в его большой угловой кабинет. Он был продуманно обставлен – лучше, чем у Арта Боннера, подумала она. И это должно что-то значить. Она села и стала ждать неизбежного расследования: Фрэнк Мид старался узнать больше об отделе Тони Рэнда.