КЛЯТВА ВЕРНОСТИ

Нивен Ларри

– Нет. Мы тоже его употребляем. – Это было попадание в десятку. Можно говорить о прозорливости.

В переулке пахло мочой и гниющим мусором. С одной стороны тянулась глухая деревянная стена, с другой цепная изгородь, заросшая плющом. На черной поверхности асфальта были видны белые пятна высохшей мочи. Лейтенанту отдела по расследованию убийств Доновану хотелось зажать нос пальцами, но он не осмелился. В начале переулка росла гудящая толпа черных.

– ПОЛИЦЕЙСКИЕ УБИЙЦЫ! – Голос принадлежал женщине, но был совсем не женственным.

– Скоро

подъедет полиция метрополитена, – тихо сказал сержант Ортиз.

– Начальник местного отдела опасается, что не сможет их сдержать.

Донован кивнул и вернулся к телу, которое лежало скрючившись за переполненным мусорным баком. Это был молодой негр. Под густой африканской шевелюрой почти не осталось лица. И не должно было остаться после выстрела дробью четвертого номера из двадцатидюймового ствола ружья для подавления мятежей двенадцатого калибра Ремингтон Модель 870.

В груди тоже была большая дырка.

Недалеко от тела стояло около дюжины полицейских. Чуть поодаль стояли двое других, не вместе с остальными, но в то же время и не отдельно от них. Донован сделал рукой знак одному из них и отвел его на несколько шагов от остальных. Негромким голосом он сказал:

– Хорошо, Паттерсон, расскажи мне об этом еще раз.

– Есть, сэр. Мы получили звонок в девять шестнадцать сегодня утром. Хозяин дома слышал шум у задней двери. Когда мы прибыли по адресу позвонившего, мы подъехали к задней двери. В этот момент неустановленный черный мужчина выскочил в дверь и бросился бежать по переулку. Я стал преследовать его бегом, а офицер Фаррер на патрульной машине поехал к другому концу переулка.

Перед тем как выбежать в переулок я вытащил мой служебный пистолет и увидел офицера Фаррера с противобунтовым ружьем в руках на другом конце переулка. Выбежав на аллею, я услышал по крайней мере два выстрела. Выстрелы были из-за мусорного бака. Я закричал «полиция!», и услышал еще один выстрел. Вспышка привлекла мое внимание, и я увидел вооруженного подозреваемого, который пригнулся за мусорным баком. Я прицелился в бак на уровне груди и сделал один выстрел. Когда я выстрелил, я услышал выстрел ружья моего напарника.

Подозреваемый упал из-за мусорного бака. Когда мы подошли к нему, мы обнаружили рядом с подозреваемым автоматический пистолет «Кольт-Коммандер» сорок пятого калибра. Затем мы сообщили об участии в перестрелке диспетчеру.

После того, как он повторит это еще несколько раз, он будет рассказывать отлично, подумал Донован. А сейчас Фаррер…

Он раздраженно поднял голову и увидел, как в дальний конец переулка въезжает черный «Империал». Сдерживающая толпу цепь полицейских быстро расступилась и пропустила машину. Он увидел поднимающиеся и опускающиеся полицейские дубинки.

Кто-то кричал:

– СПРАВЕДЛИВОСТИ!

– Надеюсь, что полиция метрополитена скоро прибудет сюда, – сказал Паттерсон. – Я могу идти,сэр?

Донован кивнул и встал, ожидая Империал. Когда машина приблизилась, он узнал Маклина Стивенса и почувствовал облегчение. У мэра работало несколько странных людей, но Стивенс был нормальным.

Стекло в дверце опустилось. Стивенс взглянул на Донована и

вопросительно поднял брови. Донован начал.

– Кажется все законно, – сказал он. – Какой-то ненормальный юнец стрелял из сорок пятого калибра в двух патрульных, и они его застрелили.

Стивенс недовольно нахмурился.

– Толпа считает по-другому. Почему?

– Черт, они всегда все переворачивают, когда случается стрельба, – ответил Донован. – Вы это знаете, сэр. – Он нахмурился. Что-то было не так. Стивенс реагировал не так, как нужно. Почему? Что происходит? Проклятый святоша! Не удивительно, что Стивенс так странно отреагировал. Он был не один в машине.

Донован узнал человека на заднем сиденье. Преподобный Эбенезер Клей, с давних пор активист и лидер движения за гражданские права. Какого черта он здесь делает? Донован лихорадочно пытался припомнить, что он сказал. Не много. Вряд ли нанес ущерб. Он сказал «они», имея в виду черных из района Уотте, но какого черта, это правда. Они действительно все переворачивали, когда бы ни случалась стрельба.

– Преподобный Клей едет на встречу с мэром, – сказал Стивенс. – Мы услышали о стрельбе, и заехали посмотреть.

– Да здесь в общем-то не на что смотреть, – сказал Донован. – Э, тело не очень хорошо выглядит, сэр, вы не захотите смотреть…

– Я смогу это выдержать, – сказал преподобный Клей. Он вышел из машины, высокий худой человек с кожей цвета слабого чая. У него были белые, как вата, волосы, и казалось, что он появился из старого фильма. На Клее был серый костюм с воротничком, какие носят священники, однако из кармана на груди выглядывал платок бледно-зеленого цвета. Он посмотрел на переулок неодобрительно, поджал губы, и направился к телу.

– Здесь действительно была хорошая перестрелка, – сказал Донован. – Подозреваемый выстрелил в полицейских три раза.

– Свидетели? – спросил Стивенс. Донован пожал плечами.

– Только полицейские…

– Только полицейские? Никто не слышал выстрелов? Никто ничего не видел?

– Никто, кто бы в этом признался, – ответил Донован. – Поверьте мне, мистер Стивенс, мы ищем. Черт, я знаю, что произойдет. Как только полицейские расскажут о происшествии газетчикам, появится дюжина свидетелей, которые будут утверждать, что все было совсем не так. Потом мы станем их допрашивать, и окажется, что половина из них не была даже в нескольких милях близко от этого места, когда это произошло. Другие будут рассказывать бессмысленные истории. Но может оказаться, что один или два были здесь, и они расскажут истории, которые подходят к уликам, о которых они знают, и тогда хорошие полицейские окажутся в беде.

Вернувшийся преподобный Клей подошел к ним. Он указал рукой на толпу.

– Я поговорю с ними…

– Что вы собираетесь сказать? – спросил Стивенс. – Хотите успокоить или…

– Успокоить? Что такое спокойствие? – сказал Клей. – Наш брат лежит мертвым, а вы говорите о спокойствии! Юноша, совсем мальчик…

– Этот мальчик пытался застрелить двух полицейских, – тихо сказал Донован. «Считайте это эволюцией в действии». С этим надо быть осторожнее. Скажи я это здесь, и я пропал.